Главная сайт Изумрудный город Правила Форума Выберите аватару Виртуальный клуб Изумрудный город

Показать: все голоса без туристов именитые горожане

 Астронавты

     0 (0.00%)
 
 Без названия (Фред Каннинг)

     0 (0.00%)
 
 Без названия, или Сказка о маятнике, кинжале и зеленых очках

     1 (14.2857%)
 
 Вверх!

     0 (0.00%)
 
 Жребий

     0 (0.00%)
 
 Ловец уходящего времени

     0 (0.00%)
 
 Первый пир Урфина Джюса

     3 (42.8571%)
 
 Письма в Канзас

     0 (0.00%)
 
 Сто лет спустя

     0 (0.00%)
 
 Странные сны миссис Смит

     2 (28.5714%)
 
 Учебник истории

     1 (14.2857%)
 
Всего голосов: 7

АвторСообщение
nura1978
горожанин




Пост N: 791
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:19. Заголовок: Vote: Лотерея "чужая реплика"


Друзья! У нас 11 рассказов. Кто не успел, может вывесить вне конкурса. Извините, но правило есть правило, ждать не могу.

Поскольку не было ограничений сверху, есть рассказы очень длинные. Я постараюсь выложить их так, чтобы они были четко отделены один от другого. Рассказы выкладываю в том же порядке, в котором они перечислены в голосовалке (по названиям по алфавиту). На один из билетов есть два рассказа, не удивляйтесь, так получилось. Нарушения правил в этом нет.

Голосуем до следующего понедельника! Высказывайтесь, почему выбрали тот или иной рассказ, я полагаю, авторам (и не только им) это будет интересно.

>> Голосуем здесь <<


"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 0 
Профиль
Ответов - 20 [только новые]


nura1978
горожанин




Пост N: 792
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:24. Заголовок: БИЛЕТ: Ментахо, "Лучше отправьте меня в рудники, я буду стараться изо всех сил!"


Астронавты

БИЛЕТ: Ментахо, "Лучше отправьте меня в рудники, я буду стараться изо всех сил!"


- Лучше отправьте меня в рудники, я буду стараться изо всех сил!

Генерал с интересом разглядывал пленника. Шутит он или говорит всерьёз? С этими беллиорцами никогда ничего нельзя знать наверняка. Впрочем, момент для шуток явно неподходящий.

- Ты понимаешь, чем рискуешь, Ментахо? - Баан-Ну сурово нахмурил брови. - Неужели тебе настолько трудно даётся наш язык - язык избранников? Подумай хорошенько, ведь нам так нужен переводчик.

- Я всё понимаю, господин генерал. Но поверьте моему слову, в изучении языков я никогда не был силён. Мы здесь, в благословенной Гудвинии, все говорим на одном языке и прекрасно понимаем друг друга. У нас никогда не возникало необходимости учить чужой язык. Да и возможности такой, по правде, не было. Вот почему дело идёт так медленно, несмотря на все усилия господина Ильсора с его говорильной машиной. Мне кажется даже, что эта машина стала намного более способным переводчиком, чем я.

Ментахо перевёл дух и продолжил:
- А в штольне от меня было бы гораздо больше проку. Не забывайте, я принадлежу к племени подземных рудокопов. Любая пещера для меня - что дом родной.

Ткач прищурился - то ли солнце в глаз попало, то ли лукавит, как всегда. Но на этот раз лукавство ему даром не пройдёт. Терпение Баан-Ну лопнуло.

- Будь по-твоему, Ментахо. С завтрашнего дня тебя переведут в поселение арзаков-шахтёров. Будешь работать вместе с ними. И могу тебя заверить - их работа не мёд.

- Благодарю, господин генерал, - покорно кивнул Ментахо.

"Попросишься назад, да поздно будет", - с досадой подумал Баан-Ну, уходя.

* * *

Работа в штольне кипела вовсю. Весёлый перезвон кирок, гулкие удары лопатами по грунтовой породе, приглушённые голоса арзаков и резкие крики надсмотрщиков - всё смешалось в единый несмолкающий грохот, от которого поначалу закладывало уши, а к концу смены трещала голова. Иногда сквозь непрекращающийся рёв пробивались радостные возгласы - это означало, что найдена очередная изумрудная жила.

Бывший король работал наравне со всеми, не отлынивал. Но в отличие от арзаков, за понурыми движениями которых скрывалась лишь душевная пустота и задавленная гипнозом воля, Ментахо был начеку. Не выдавая себя ни единым жестом, он тем не менее всё примечал и за всем приглядывал.

"Сказать им или не сказать? Открыть тайну или действовать в одиночку?" - эти мысли не давали покоя отважному ткачу.

О магической силе изумрудов ему сообщили гномы, посланцы Страшилы Мудрого. Возможность освободить порабощённый народ от гнетущей власти гипноза показалась Ментахо заманчивой. Именно поэтому он склонил Баан-Ну перевести его туда, где день за днём из-под земли добывались всё новые и новые изумруды.

К концу второго дня Ментахо уже знал, что вся суточная добыча сначала проходит очистку у выхода из пещеры, а затем помещается в резной ларец, который надсмотрщики доставляют в личные покои генерала Баан-Ну. Вероятно там содержимое ларца приобщалось к богатой коллекции драгоценностей, которую генерал хранил в строгой тайне и никому не показывал.

Теперь предстояло решить - выкрасть ли ларец с дневной выручкой или совершить набег сразу на всю сокровищницу. Первый вариант сравнительно прост, его можно осуществить и в одиночку, но хватит ли изумрудов на всех арзаков? Если нет, то может возникнуть опасная ситуация: менвиты прикажут тем рабам, что ещё остались в подчинении, вступить в бой с освободившимися собратьями. Да и успеют ли арзаки своевременно понять что к чему? Ведь объяснять каждому, как действуют изумруды, просто не будет времени.

Но и набег на сокровищницу генерала тоже может обернуться грандиозным побоищем. Покои Баан-Ну самое охраняемое место на всей базе. Без сообщников тут не обойтись. А значит погибнут невинные люди. Да и успех отнюдь не гарантирован.

Пока Ментахо прикидывал так и эдак, произошло событие, разом перечеркнувшее все его планы.

* * *

Третий день изнурительной работы шёл на убыль. Настала пора ужина и утомлённые арзаки вереницей потянулись к выходу из штольни, где были накрыты два стола - один попроще, для рабов, другой - побогаче - для надсмотрщиков-менвитов.

"Не потребовать ли места за господским столом?" - пронеслась шальная мысль в голове Ментахо. Как-никак, королевская кровь давала о себе знать. Однако усилием воли бывший монарх отмёл прочь рискованную идею. Трудно было бы найти лучший способ настроить против себя и арзаков, и надсмотрщиков.

И тут внимание его привлекла невесть откуда взявшаяся фигура. Прямо к столам подкатила тачка, доверху груженная диковинными фруктами. Вёз тачку не кто иной, как знаменитый столяр и огородник Урфин Джюс. Он любезно раскланялся с менвитами, с некоторыми даже обменялся рукопожатием, и начал выкладывать свои дары на их стол, который и без того ломился от разносортной снеди. В сторону голодных арзаков Урфин даже не повернул головы.

При виде этой картины у Ментахо невольно сжались кулаки. Конечно, он уже прослышал от птиц о предательстве Урфина. Бывший узурпатор добровольно переметнулся на службу к инопланетянам и теперь снабжает их продовольствием за щедрую мзду. Но одно дело слушать досужие сплетни, а другое - смотреть на изменника собственными глазами.

"Как знать, - думал Ментахо, глядя как Джюс о чём-то оживлённо переговаривается с менвитами. - Может быть тут и не только фрукты. Может быть он ещё и шпион. Доносит захватчикам о положении дел. Выдаёт государственные и военные тайны. Ведь кому как не ему знать расположение стратегических объектов в Изумрудном городе. Ох и мстительная душонка у человека".

Не подавая вида, что они с Джюсом знакомы, Ментахо уселся за стол вместе с арзаками и принялся за еду. Тем временем Джюс разгрузил свою тачку примерно до половины и вроде бы собрался уезжать.

"Спешит на другую шахту, мерзавец. Видно мало ему тут заплатили", - мрачно размышлял Ментахо. И тут случилось нечто непредвиденное.

Одна из боковых стенок тачки неожиданно отвалилась и целая груда фруктов просыпалась наземь. Менвиты вместе с Урфином, ругаясь на двух языках, ринулись подбирать закатившиеся под стол апельсины, финики и бананы. Вежливые арзаки тоже повскакивали с мест, стремясь предложить свою помощь человеку, который так пренебрежительно держал себя с их народом.

Сидеть остался лишь Ментахо, которого никакая сила не могла заставить прийти на подмогу изменнику. И только поэтому он сумел разглядеть среди общей суматохи, как Урфин словно бы случайно наклонился над стоявшим поблизости ларцом и одним быстрым движением опрокинул его содержимое в холщовый мешочек, который он вытащил из складок камзола и тут же спрятал назад. Всё это произошло с быстротой молнии, Ментахо не успел даже глазом моргнуть, а Урфин уже снова подбирал с земли гроздья винограда и грубо отчитывал арзака, нечаянно раздавившего пару ягод.

"Так ты ещё и вор!" - подумал Ментахо, свирепея. Строго говоря, храброго ткача мало взволновало бы это новое доказательство порочности Джюса, если бы предметом кражи не стали изумруды. Ну как тут не рассвирепеть, ведь от этих злосчастных зелёных камней, будь они трижды неладны, зависело будущее целого народа! Нет, так просто оставить это Ментахо не мог.

"Будь что будет", - решился он наконец, поднимаясь из-за стола. И пока Урфин в окружении сочувствующих рамерийцев, прилаживал к тачке новую боковушку, бывший король рудокопов успел добраться до ближайшего кустарника, где затаился в листве, сжимая в руках железную кирку.

"Только бы меня не хватились раньше времени", - думал Ментахо, переминаясь с ноги на ногу от волнения. Однако на этот раз судьба улыбнулась ему. Через несколько минут тачка Джюса покатилась вниз по тропинке, шедшей вдоль лесной чащи. Огородник толкал её вперёд одной рукой и весело насвистывал. А ткач пробирался в том же направлении по соседней тропе, скрытой густыми буковыми зарослями.

Ещё минут пять пути - и две дорожки слились в одну. Джюс шёл впереди размашистым шагом, насколько это позволяла тачка. Ментахо следовал за ним в отдалении, стараясь не терять грабителя из виду. Тяжёлая кирка в его руках словно сама просилась в бой.

Но напасть на Урфина прямо здесь было бы слишком рискованно. Если предатель вздумает звать на помощь, менвиты могут услышать, и тогда всё пропало. Нет, надо отойти подальше.

Так рассуждал Ментахо, убыстряя шаг, а дорога между тем становилась всё шире - и вскоре её пересекла огромная тень. Ментахо поднял голову и осмотрелся. Высоко над верхушками деревьев чернел исполинский силуэт звездолёта.

- "Диавона", - прочёл экс-король рудокопов иероглифы на боку корабля. - "Неуловимый". Ах, чёрт. Пока я буду мешкать, этот гнусный воришка доберётся до самого Ранавира. Нет, надо действовать немедленно. Другого выхода нет.

И презрев опасность, Ментахо бросился вперёд со всех ног, размахивая киркой. Джюс, опередивший его на полсотни шагов, остановился. Шум погони не испугал его. Сложив руки на груди, он спокойно повернулся к преследователю. В глазах его играли насмешливые огоньки.

- А ну стой! - скомандовал огородник запыхавшемуся Ментахо, но тот и не думал останавливаться:
- Доставай изумруды, изменник, - выкрикнул он на бегу. - Живо, не то я тебя убью!

- Э нет, - усмехнулся Урфин. - Так дело не пойдёт. Могу предложить тебе чудо-тыкву, коли твоя собственная не варит. А об изумрудах забудь.

- Ах так?! - лишь былая королевская выдержка помогла Ментахо сохранить самообладание перед лицом подобной наглости. - Ну тогда держись!

Теперь противников разделяло лишь несколько шагов.

- Безоружного будешь бить? - поинтересовался Урфин, не меняя ни позы, ни выражения лица.

- На правила честного боя намекаешь, предатель? Поздно ты о чести вспомнил, - Ментахо сделал выпад киркой, задев Урфина за плечо. - Ладно ты нас всех предал - ничего, привыкли уже, не в первый раз с тобой дело имеем. Но ты же целый народ в рабстве держишь, жадностью своей! Об арзаках ты подумал?! - и Ментахо снова ткнул Урфина киркой, не решаясь впрочем ударить сильнее.

Однако и этого тычка хватило, чтобы Джюс перешёл к обороне. Отскочив в сторону, он схватил увесистый сук и бросился на Ментахо.

Если бы кто-то в этот момент вышел на дорожку, его взору предстало бы удивительное зрелище. Два бывших короля, размахивая импровизированными дубинками, вели нешуточный бой.

- Вор! - рычал Ментахо, наседая на Джюса.

- Тупица, - отвечал тот, отступая в сторону близлежащей опушки.

- Прислужник лунатиков!

- Кто? Я? А не ты ли на них в шахте ишачишь? Добровольно! Сам вызвался! Что моргаешь? Мне Гуам всё о тебе рассказал!

- Да я!... Да ты!.. Это же нарочно! По приказу Стра... - проигрывая в споре, Ментахо зато теснил Джюса в драке всё сильнее и сильнее.

- Чьему приказу? Баан-Ну? Ради него ты роешься в рудниках? - Урфин сделал ещё шаг назад и спина его упёрлась во что-то твёрдое. Дальше отступать было некуда. Бой привёл обоих прямо к космическому кораблю.

- Не твоё дело, предатель! - Ментахо изловчился и выбил из рук Джюса дубинку. Прижатый к стене звездолёта, безоружный, Урфин лихорадочно озирался. В трёх шагах от него взбегал вверх металлический трап корабля. Люк не был задраен, охраны не было. Одним прыжком Джюс взлетел на трап и бросился внутрь звездолёта.

- Не уйдёшь! - сопел снизу Ментахо, стараясь не отставать.

И тут из лесу появился охранник. Это был сам полковник Мон-Со. В этот вечер очередь стеречь вход в корабль выпала ему. Баан-Ну, не знавший об этом, вызвал полковника на срочное совещание, так что тому волей-неволей пришлось на десять минут покинуть пост, прежде чем недоразумение разрешилось.

Увидев дерущихся беллиорцев, Мон-Со не раздумывал ни секунды. Действуя строго по инструкции, он выхватил из-за пояса лучевой пистолет и открыл пальбу по двум фигуркам, барахтавшимся в проёме люка.

Обжигающий луч резанул Урфина по руке и в то же мгновение взвыл от боли раненый Ментахо. Железная кирка выпала у него из рук и с отвратительным лязгом покатилась вниз по ступенькам трапа. А Мон-Со продолжал стрелять.

Чувствуя мерзкую слабость в ногах, Урфин схватил Ментахо за шиворот и буквально втянул его вслед за собой внутрь корабля, чуть не оторвав ткачу воротник. А в следующий миг ослепительный лазерный луч, пройдя в миллиметре от головы Урфина, поджёг внутреннюю обшивку звездолёта.

Собрав последние силы, Джюс захлопнул люк и тяжело опустился на пол. Ментахо, еле дыша, ворочался рядом с ним. Снаружи раздались гулкие удары - это Мон-Со взбежал по трапу и теперь отчаянно барабанил в "дверь".

- Постучи, постучи, паршивец, - пробормотал Урфин, переводя дыхание. Казалось, опасность миновала, но увы - это было не так. Позади двух обессиленных землян пылало яростное пламя пожара.

- О, святой Бофаро! - прохрипел Ментахо, повернув голову к костру, и в глазах его отразился ужас.

- Чёрт возьми! - выругался Джюс, схватившись здоровой рукой за израненное плечо. - Неужели это смерть?

Дробные удары с внешней стороны люка свидетельствовали о том, что Мон-Со отступать не собирается.

- Ну? - Джюс взглянул на Ментахо с непередаваемым сарказмом. - И что делать будем? Лежать и загорать? Или впустим этого безмозглого снайпера? Давай решай, умник. Да поживее.

Ментахо в ответ только застонал и прикрыл рукой глаза от обжигающих языков пламени.

А огонь тем временем охватывал всё новые помещения огромного корабля. Отсек за отсеком вспыхивали словно огоньки фейерверка. И в одном из них - в центральном отделении - не выдержав чудовищной жары включилась автоматика.

Взвыла сирена, замигали сигнальные лампочки - те немногие, что ещё не полопались от огня. Корабль затрясся, включились позитронные двигатели. Оглушительный рёв бортового динамика прогремел непонятную фразу на менвитском языке.

- Готовность к взлёту, пристегнуть ремни, - машинально перевёл Ментахо, теряя сознание.

- К чёрту ремни! - рявкнул Урфин, пытаясь встать. Теперь уж выбирать не приходилось - любой ценой требовалось открыть люк. Но было поздно! Сокрушительный удар, равный по силе землетрясению, вновь опрокинул Урфина на пол, невероятная перегрузка придавила его словно мельничным жерновом, а в динамиках, перекрывая дикий грохот двигателей, торжественно заиграл рамерийский гимн.

В одно мгновение исполинский звездолёт сорвался с места и рваными зигзагами унёсся в небеса.

Ошпаренного стартовой волной Мон-Со отбросило в чащу леса на сотню метров. По безмерному везению он отделался лишь несколькими переломами и сотрясением мозга. А к месту, где ещё недавно стоял космический корабль, сбегались со всего Ранавира потревоженные менвиты. В панике и отчаянии они хватались за голову, но исправить ничего было нельзя. Их корабль, их единственная связь с родиной - исчез, и теперь они навеки обречены стать пленниками враждебной Беллиоры...

...В самом же корабле, мечущемся гигантскими скачками в тысяче километров над Землёй, чуть прибитые перегрузкой языки пламени разгорались с новой силой. В верхних отсеках, где хранилось оружие, один за одним гремели взрывы. Перегородки между отсеками рухнули и тонны горящего барахла, кружась столбом как в замедленном танце, устремились вниз. Гимн Рамерии, абсолютно неуместный в этом огненном аду, грозил неведомому противнику неминуемой расправой, и не было никакой возможности не то что спастись, но хотя бы заткнуть этот сводящий с ума грохот.

- Ну что ж, погибать так с музыкой, - пробормотал обессиленный Урфин, глядя как жгучее пламя лижет его сапоги.

* * *

Невысокий юный студент, едва сдерживая нетерпение, перелистывал свежую газету:

- Ну где же, где же оно?

Он отбросил в сторону "Вестник" и потянулся к следующей стопке:

- "Прибытие их императорских величеств"... "Чествование доблестных героев Цусимы"... Ах, вот же! "По сообщениям местных жителей... в 8 часов утра в районе реки Тунгуски... невероятное природное явление... Огромный огненный столб, сопровождаемый громом... Клубы чёрного дыма... Сильнейший лесной пожар... Из облачка вырывалось пламя неопределённой формы... Жители селения в паническом страхе сбежались... Учёные выдвигают гипотезу... Метеорит внеземного происхождения"...

- Саша, пора обедать! - раздался голос из соседней комнаты.

- Иду, иду, - молодой человек никак не мог оторваться от привлёкшей его заметки.

* * *

- Два часа болтаться в воздухе на этом дрянном капюшоне с верёвками - капор великанши со жгутиками, какой только идиот его изобрёл! Потом полдня выбираться из болота! Отбиваться от табуна диких медведей! Потом тянуть тебя на себе двое суток по выжженной местности, потому что ты, видишь ли, страдаешь, ты ранен, у тебя нога подвернулась, и вообще ты бывший король! Его величество не изволит сегодня трогаться с места, чёрт тебя раздери! И всё из-за чего? А?

- Ну ладно, ладно тебе... - Ментахо вяло отмахивался, у него ныла нога, а язык еле ворочался во рту. - Не кипятись. Да, я был не прав. Я ошибся. Я просто думал...

- А ты впредь не думай! Это избавит тебя от многих проблем! Таким как ты думать вообще противопоказано! Эх, чёрт... Ладно, не вешай нос. Как-нибудь выберемся. По крайней мере это Земля, а не какой-нибудь едрёный Марс, шут ему в спину!

- Главное, что мы живы, - вздохнул Ментахо.

- Главное, что я в бешенстве, - оборвал его Урфин. - И только поэтому мы ещё живы. Вставай давай, пойдём дальше хромать, величество ты моё недоразвитое...

* * *

- А всё-таки классно мы с тобой летели...

- Угу.

- Я ведь когда-то на орле летал...

- А я на драконе... Эх!

- Астронавты мы с тобой, брат Ментахо!

- А то! Покорители небес!

* * *

- Что это?

- Доска на палочке.

- Сам вижу, что доска. Что на ней написано?

- Не знаю, это не по-нашему. Какая-то бумажка с каракулями.

- Правее смотри! Там похоже копия на нашем языке!

- Ах, да... Вот. "Уважаемые господа учёные... Если вам есть что рассказать про метеорит, упавший в низине реки Тунгуски, обращайтесь в седьмой дом к Саше Волкову. Он собирает сведения о..."

- Хватит. Всё ясно. Считай, нам сказочно повезло: кажется, мы нашли единственного человека в этой чудовищной стране, понимающего наш язык. Идём в седьмой дом. Мы ему много чего расскажем, этому Саше. И о метеоритах, и о чокнутых менвитах, и о прочих наших чудесах... Пусть только он покажет нам дорогу в Канзас. А дальше уж мы сами!


///конец рассказа "Астронавты"


"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 2 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 793
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:25. Заголовок: БИЛЕТ: Фред Каннинг, "А что тут страшного-то? Ведь Гингема-то умерла."


Без названия (Фред Каннинг)

БИЛЕТ: Фред Каннинг, "А что тут страшного-то? Ведь Гингема-то умерла."

В моторе что-то клацнуло, самолёт резко накренился и с глухим кудахтаньем устремился к земле. Фред Каннинг судорожно потянул на себя штурвал, в который раз проклиная идиотскую идею взять с собой жену.
Элли, занимавшая место штурмана, напряжённо молчала. Иногда Фреду становилось не по себе от её нового характера. Конечно, легче, когда никто не кричит под руку «Что же будет? Как же мы теперь?». Но и гавкнуть в ответ не на кого, даже пошутить боишься. Впрочем, сейчас было не до шуток.
- Прыгаем, - решил Фред.
И вот о чём он не пожалел, так это о том, что поддался на уговоры Элли и научил её прыжкам с парашютом.
На счёт «три» они выпрыгнули из кабины.

Следующий момент, который Фред помнил отчётливо – это как он помогает Элли выпутаться из накрывшего её шёлкового купола. Перед этим было смутное ощущение знакомых мест, и, кажется, он успел ещё что-то посоветовать жене, пока они летели к земле. Приземление так себе, но самолёту в любом случае пришлось хуже.
Фред обернулся и посмотрел туда, куда упала машина. Аэроплан пропахал носом землю и в конце концов остановился, переломившись в хвосте. Главное, не загорелся. Значит, есть ещё шанс хотя бы вытащить рацию.
Элли наконец отцепила от себя парашют и сняла лётные очки. Теперь они ходуном ходили в её руках, и Фред понял, насколько ей было страшно.
- Почти как ураган, - сказала Элли и неуверенно улыбнулась.
Тут в голове Фреда что-то щёлкнуло и он ещё раз огляделся, уже как следует. Они свалились посреди цветущего сада. Вокруг большой усыпанной цветами лужайки росли низенькие деревья, прогибающиеся под тяжестью плодов. С их веток настороженно поглядывали на незванных гостей золотистые попугаи.
Послышался шорох раздвигаемых веток. Фред повернулся на шум и почему-то совсем не удивился, увидев маленького человека в голубом камзоле.
- Здравствуйте, - сказал Фред.
Элли выронила очки.
Человечек вздрогнул и исчез в траве, успев, правда, крикнуть в ответ «Зд-дравствуйте».
- Наверное, стоит пойти за ним, - предложил Фред.
Но тут ветки снова зашевелились, и на поляну вышла целая делегация маленьких человечков. Они некоторое время потолкались, и вперёд вышел совсем молодой парень с большой малиновой подушкой в руках. На подушке сидела большая мышь в скромной поблескивающей короне.
- С возвращением в Волшебную Страну, Фея Элли, - сказала мышь.
Делегация в полном составе отвесила глубокий поклон. Парень при этом чуть было не уронил подушку.
Элли нервно засмеялась.
- Мы разбились на самолёте, да? Мне это снится… или… или я умерла?
Жевуны дружно сняли шляпы и разрыдались. Фред почесал в затылке, потом тоже поклонился и обратился к Рамине:
- Здравствуйте, Ваше Величество. У нас тут небольшая авиакатастрофа.
- Знаю, видела, - кивнула мышь. – Полагаю, это камни Гингемы.
- Наверное… Постойте, мы же летели совсем в другую сторону!
- А прилетели сюда, - ответила Рамина невозмутимо. – Идёмте в деревню. Фее Элли нужно выпить горячего.
- Почему вы называете меня феей? – очнулась наконец Элли. - Вы же знаете, что я ничего не сделала, это всё ураган…
Рамина замялась.
- Это сложная история. Идёмте.

Они пришли во двор огромного по жевунским меркам дома. Все двери были распахнуты, туда-сюда сновали жевунки с подносами. Перед домом был накрыт большой стол, за которым сидела довольно занятная компания: Виллина с баранкой в одной руке и волшебной книгой, уменьшенной до карманного формата, в другой; Прем Кокус, который мирно спал, привалившись к стене; стайка мышей, крайне чинно грызших орешки; и наконец Урфин Джюс, рассеянно вырезавший из подвернувшегося чурбачка фигурку совёнка. На столе перед ним небольшая деревянная солонка на ножках осторожно подкрадывалась к вазе с фруктами.
- Кхм, - громко произнесла Рамина.
Все резко встрепенулись. Прем Кокус и Урфин встали, и Элли резко почувствовала, как сильно выросла со времени своего последнего визита в Волшебную сторону.
- Кажется, все знакомы, - сказала Рамина. – Прошу к столу.
Элли машинально отвела руку назад, пытаясь найти, на что сесть, и вдруг её под коленки резко ударило что-то твёрдое. Элли ухнула вниз, и с удивлением сообразила, что к ней совершенно самопроизвольно подскочила табуретка.
Все почему-то уставились на Урфина, но тот уже вернулся к своему занятию и глаз не поднимал.
Рамина между тем перешла на стол, забралась на горку фруктов в вазе и приняла торжественную позу. Потом посмотрела на всполошённую Элли и выжидательно стоящего за её спиной Фреда, и передумала. Сев на виноградину, мышиная королева сказала:
- В общем, Элли, ты теперь на самом деле фея.
- Как это?
- Волшебницами становятся по-разному. У кого-то это от рождения, у кого-то приобретённое. Ты… в общем, ты исполнила предсказание.
- Скорее уж наоборот, - возразил Фред. – Вы же предсказывали, что Элли никогда не вернётся в Волшебную страну.
Эта тема мышиной королеве была очевидно неприятна.
- Далось всем это моё предсказание… Я предсказала, что она долго и счастливо будет жить дома.
- А то, что я никогда не увижусь с друзьями? – тут же спросила Элли. – Или и правда не увижусь? С ними что-то случилось?
- Да что им будет, этим искусственным существам, - фыркнула Рамина себе под нос.
- С ними всё в порядке, - подала голос Виллина с другого конца стола. – Боюсь, другие слова королевы полевых мышей были всего лишь догадками. Но не сердитесь на неё, эта ошибка была частью другого предсказания.
Элли выжидательно посмотрела на фею. Виллина слегка увеличила свою книгу и прочитала с выражением:
- Я не похожу на вас,
Но мой приход изменит вашу жизнь.
Мне дважды присвоят ошибочно
Магическое звание,
Прежде, чем сила придёт ко мне.
И только уйдя навсегда,
Я навсегда вернусь.
Отложив книгу, она уже нормальным голосом добавила:
- Перевод, к сожалению, не отличается красотой, но смысл ясен.
- Мне не очень, - призналась Элли.
- А я, кажется, понял, - сказал Фред. – То, что ты не похожа на местных, это понятно. Ты свалилась со своим домиком и избавила их от Гингемы – вот и изменение жизни. Тебя постоянно называли феей, наверное, дважды – это имеется в виду ещё титул Феи Спасительной Воды, или как там было. А предсказание Рамины заставило тебя думать, что ты уходишь навсегда.
Элли некоторое время молчала, нервно приглаживая растрепавшуюся стрижку.
- А что значит тогда «я навсегда вернусь»? Домой я больше не попаду?
- Почему же, - улыбнулась Виллина. – Ты можешь уйти отсюда, как и раньше. Но теперь твоим домом станет Волшебная страна, потому что ты сама стала волшебницей.
- Такой же, как вы?
- Почти, - вклинилась Рамина. – Даже можешь наколдовать себе вечную юность.
- Вечную? – подозрительно зазвеневшим голосом переспросила Элли.
- Волшебницы живут дольше людей, - неохотно напомнила Рамина.
- А Фред? А Энни? А…
Никто не ответил.
Элли повернулась к мужу и сжала его руку.
- Фред… я не хочу так… я не хочу быть феей… я не хочу потерять тебя… мне страшно…
- А что тут страшного-то? Ведь Гингема-то умерла. Значит, вечность тебе не грозит. При моей профессии у тебя в любом случае были шансы меня пережить.
- Но…
- И потом, может быть, можно будет тоже что-нибудь наколдовать. Да брось, Элли, - Фред наклонился к самому её уху. – Всё равно ты собиралась уходить из колледжа и начинать жизнь заново. Почему бы не здесь?
Элли не нашла, что ответить, и только крепче ухватилась за руку мужа.
Тут послышалось хлопанье крыльев, и над собравшимися неуверенно пролетел деревянный совёнок.
- А со мной-то что? – спросил Урфин Джюс, убирая ножик за пояс.
Все дружно повернули головы. Виллина нервно собрала в руку крошки со стола, и совёнок тут же подлетел к ней. Глядя, как деревянная птичка пытается склевать крошки с её ладони, фея вздохнула.
- Вы тоже волшебник, уважаемый великий огородник. И, видимо, по тем же самым причинам.
Элли не удержалась от улыбки, подумав, что если кто и мог сравниться с ней в непохожести на жевунов, то это Урфин. А магическое звание? Должно быть, первый раз его считали колдуном, когда он создал деревянную армию, а потом он сам объявил себя огненным богом. И в изгнании Урфин был не раз.
- Разве может так быть, что в предсказании говорится о них обоих? – спросил Фред. Перевоспитавшийся завоеватель не вызывал у него большого доверия.
- В Волшебной стране предсказания часто сбываются в двойном объёме, - развела лапками Рамина. – Было предсказано, что страну поделят добрая и злая волшебницы. А их прилетело по две штуки каждой.
Виллина весело рассмеялась и посадила совёнка на самый верх своей остроконечной шапочки.
- А другое предсказание гласило, что в Волшебной Стране будет править… м-м-м… - мышиная королева явно искала вежливую формулировку, - существо не из мяса и костей.
- А их оказалось двое – Страшила и Железный Дровосек? – подхватила Элли.
- Да-да. Ну, и про нападение на Изумрудный город… В общем, это часто случается, - подвела итог Рамина.
Тут Элли вдруг встретилась глазами с Урфином Джюсом, который до сих пор произнёс всего одну фразу, а теперь неотрывно смотрел на новоявленную фею.
Элли стало не по себе. Она поджала ноги и расправила плечи, пытаясь вспомнить, что теперь она на голову выше этого человека.
- Что нас теперь ждёт? – спросила Элли, с удовлетворением заметив, что Урфин вздрогнул и опустил глаза, услышав это «нас». – Надеюсь, мы не должны будем править одной из стран? И что нам делать с волшебной силой? Я даже не знаю, на что способна.
Рамина в задумчивости сдвинула корону на бок и пожала плечами.
- Моё дело сообщить, - едва слышно пробормотала она и повернулась к Виллине.
Совёнок явно освоился и теперь пробовал на вкус локоны феи, тщетно пытавшейся спасти причёску.
- Не волнуйтесь, я займусь вашим обучением, - рассеянно отозвалась Виллина, полностью поглощённая своим занятием.
- Ну вот и отлично, - решила Рамина. – Кажется, на этом всё.
- А что делать мне? – подал вдруг голос Фред.
Ответа не последовало. В предсказании явно не был предусмотрен супруг феи авиаконструктор Альфред Каннинг. Возможно, потому что у Урфина Джюса жены не было, и двойственность предсказания соблюсти было бы невозможно.
- Наверное, я тогда попробую починить самолёт. Слетаю домой, скажу, что Элли… нашла себе новую работу. Ну, и… буду сюда прилетать на уик-энды. А там посмотрим.
- Но как же…
У Элли перехватило дыхание. Она вскочила с табурета, чтобы заглянуть мужу в глаза и понять, не шутит ли он. Но у неё ничего не получилось. С несказанным удивлением новоявленная фея поняла, что совершила своё первое настоящее волшебство – уменьшилась. Испуганно оглядевшись вокруг, Элли увидела, что подошедший к ним Урфин теперь почти одного с ней роста.
- Самолёт, говоришь? Машина, видать, не из простых, но поди разберёмся.
- Конструкцию я знаю, как свои пять пальцев. А вот с заменой деталей будут проблемы, - сразу перешёл на деловой тон Фред. – Элли, ты тут поешь пока, а мы там в моторе покопаемся…
Элли молча кивнула и в недоумении проводила взглядом две удаляющиеся фигуры – низкую и высокую. «Совсем как Страшила и Дровосек», - подумала она.
Машинально заправляя за ухо выбившуюся прядь, Элли задумалась, стала ли она просто меньше ростом, или помолодела на… сколько, пятнадцать, двадцать лет? Рамина говорила о вечной юности… нужно ли ей это, ведь Фред будет стариться… Как же она теперь выглядит? Надо найти зеркало. Или наколдовать. Ведь она теперь может колдовать.
Элли взяла со стола блюдце и провела по нему рукой. С той стороны мутной серебристой поверхности на неё смотрела женщина средних лет, уже не удивляющаяся чудесам, которые творятся вокруг неё.

/// Конец рассказа "Без названия (Фред Каннинг)"


"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 2 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 794
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:29. Заголовок: БИЛЕТ: Фарамант, «Мой славный, не надо огорчаться, за тебя буду думать я!»


Без названия, или Сказка о маятнике, кинжале и зеленых очках

БИЛЕТ: Фарамант, «Мой славный, не надо огорчаться, за тебя буду думать я!»

- Фара! Фара, куда ты задевался, раздолбай малолетний?
Бет Ахент, посетителям дворца запоминающийся – если запоминающийся вообще – как чрезвычайно вежливый молодой человек, в семейной жизни таким обычно не был. То есть молодым-то в свои тридцать с лишним лет он, конечно, мог считаться, а вот вежливость проявлял крайне редко. Но если в разговоре с родителями его просто заносило так, что он потом сам удивлялся, как это так вышло, что он вдруг повел себя как самый настоящий хам, то брату он грубил вполне сознательно. Хотя и тут он вряд ли смог бы докопаться до причин этой традиции. Ни Бет, ни Фара не могли припомнить случая, который мог бы послужить причиной вражды. Да и не было между ними никакой вражды. Было презрение с одной стороны и удивление с другой.
Позже Фара подумал, что у Бета просто было предчувствие. Что он ощущал враждебность, которой еще не было, и наказывал за еще не совершенное преступление.
Но сейчас он просто удивлялся. Тому, до каких высот поднялся старший брат, и тому, как это ему еще не надоело изображать сурового надзирателя. Для тихого романтичного застенчивого Бета это не могло не быть тяжкой обязанностью.
Но это всё лирика… Сейчас Фара не думал обо всём этом, он просто вскочил с камня, на котором сидел, и, перемахнув через пролив, отделявший каменисто-песчаный островок от берега, побежал туда, где сам Бет Ахент стоял с видом большого начальника, измученного нерадивыми подчиненными.
- Я здесь, Бет, - торопливо сказал Фара, взбираясь вверх по старой дамбе.
- Вижу, что здесь, - отозвался Бет сварливо. – Вижу, что ты прохлаждаешься у реки, пока твои родители работают, а брат… тоже работает.
- Нет, а что надо-то? Я сделаю.
- Сделаешь, говоришь? – Бет прищурился. – Сбегай до сторожевой башни, ладно? Передашь эту папку Айту. Знаешь Айта?
- Конечно, - улыбнулся Фара.
- И не вздумай заглядывать внутрь, открывать и так далее. Слышал, что бывает с теми, кто знает слишком много?
- Слышал, - помрачнел Фара. – Бет, я не буду заглядывать. Мне и неинтересно это совсем.
- Ну и правильно… Ладно, беги. Если бы мне было нужно доставить документы медленно, я и сам бы дошел.
Кивнув и сунув толстый зеленый сверток под мышку, Фара помчался вдоль речки. Вскоре, правда, пришлось свернуть на дорогу, и растущие вдоль дамбы старые кривые деревья, названия которых он не знал, остались далеко справа, как и тень, которую они давали. Здесь, на дороге, Фара сбавил темп. Во-первых, потому что стало слишком жарко, во-вторых, потому что не похоже было, что эти документы были настолько важны, чтобы бежать с ними так далеко без малейшей передышки, а в-третьих, потому что сейчас и от оставшегося позади Бета, и от башни его надежно заслоняла городская стена.
Снова на бег он перешел только тогда, когда башню и скучающего на верхней площадке Айта стало хорошо видно. А потом ему предстояло еще одно испытание – подняться по бесконечной винтовой лестнице на самый верх, стараясь при этом сохранить неизменной ту скорость, с которой он взлетел на первые ступеньки…
Неудивительно, что, протягивая папку часовому, Фара смог выдавить из себя только что-то вроде «От Бета… Ахента… срочно», после чего плюхнулся на верхнюю ступеньку и пару минут сидел там, сосредоточившись только на том, чтобы как-то отдышаться. Айт потратил это время на распаковывание и перебирание документов.
- Что за бумаги? – непринужденно спросил Фара, как только обрел возможность это сделать. Вообще-то он хотел спросить что-то насчет того, как это Айт не боится стоять на самом краю площадки, в то время как ему даже думать об этом страшно, но вместо этого у него почему-то вырвался такой странный и не подходящий к ситуации вопрос.
- Не твое дело, молодой, - сказал Айт хмуро. – Знаешь, что бывает с теми, кто слишком много задает вопросов?
- Знаю, знаю, - ответил Фара уныло и, съехав на несколько ступенек вниз – чтобы не подниматься над плоскостью площадки, - встал и пошел обратно.
У выхода из башни он снова остановился. Здесь было так прохладно и тихо, и совсем не хотелось выбираться снова туда, где пекло солнце, где длинная-предлинная дорога кружила вокруг города и где стоило оказаться только ради того, чтобы попасть к реке. А что было у реки такого, чего не было здесь, в башне? Комары?
Прислонившись к перилам, Фара принялся рассматривать темную внутренность башни. Интересно же было понять, как это всё устроено, что на чём держится и почему всё это до сих пор не развалилось. Да и потом, было что-то таинственное, притягивающее любопытство в этих древних кирпичах и темных балках, не такой старой, но уже грязной и страшноватой паутине, затянувшей все углы, в вечной тени скрытого за последним витком лестницы входа в подвал…
Фара заглянул туда, но спускаться не стал. Во-первых, он сильно сомневался, что дверь не заперта. Во-вторых, там, скорее всего, было довольно грязно – хотя бы потому, что во время недавнего ремонта там наверняка сваливали разные строительные материалы. В-третьих, ему было совершенно нечего там делать, и, бродя в потемках по нежилому подземному помещению, он выглядел бы смешно и глупо – как-никак, ему не пять лет, а почти пятнадцать.
В-четвертых, ему просто было бы страшновато туда спуститься, но об этом он не думал.
С неприятным чувством добровольного отказа от приключения Фара повернулся к двери. И так и замер на месте.
В дверном проеме, прямо на пороге – точнее, там, где был бы порог, если бы строители его предусмотрели, — сидело существо.
Что это не просто какая-то зверюшка или ящерица, а именно существо, Фара понял – даже если не подобрал сразу именно это слово – практически мгновенно. Хотя больше всего сидящая на пороге маленькая разноцветная тварь была похожа именно на ящерицу. Если бы ящерицы умели так сидеть, аккуратно подобрав под себя лапки и обернувшись хвостиками. Если бы этих самых хвостиков действительно было по два у каждой. Если бы у ящериц были огромные умные голубые глаза. Если бы у них был пышный белый хохолок на голове.
И если бы они были такой расцветки.
Каждая чешуйка этой ненормальной ящерицы, казалось, отличалась по цвету от соседней. Здесь были все цвета, все оттенки, от вишнево-красного до нежно-лилового, от желтого до синего, от почти белого до почти черного… А что самое невероятное – эти цвета менялись, не очень быстро, но непрерывно.
Неудивительно, что Фара таращился на неизвестное существо, пока не зарябило в глазах. То, что произошло потом, его даже не удивило.
- Налюбовался? – спросила «ящерица» добродушно. – Может, поговорим теперь?
Ящерицы, конечно, обычно по-человечески не разговаривают. Но что это не обычная ящерица, было видно невооруженным глазом.
- П-поговорим, - ответил Фара. – А ты кто?
- В этом все люди, - сказало существо, совсем не по-ящеричному сворачиваясь в клубочек, чешуя его при этом вспыхнула сотней изумрудных искр, которые тут же погасли, затерявшись в других цветах. – Лишь бы навесить на всё бирки с названиями, а потом забыть, на что они их вешали.
Для Фары это утверждение было слишком философским. Поэтому он попытался оправдаться:
- Ну должен же я как-то тебя называть. Чтобы ты понимал, что я говорю с тобой.
- Разве здесь есть еще кто-нибудь, с кем ты мог бы говорить?
- Ну ладно, - сдался Фара, отложив выяснение имени существа до момента, когда ответ на последний вопрос станет положительным. – А откуда ты взялся?
- Этот вопрос проще, - кивнуло существо, и по его тельцу прошла рябь из поперечных цветных полос, растворившихся в тусклой зелени. – Я спал в этом подвале. Ты меня разбудил. Я вышел поговорить с тобой… Я давно уже ни с кем не разговаривал.
- Но я не заходил в подвал…
- Это неважно. Ты хотел туда зайти.
- Откуда ты это знаешь?
- Я многое знаю, - теперь существо продемонстрировало фейерверк синих точек на черном фоне. – Я не очень умный, но знаю много.
- Но я же не первый, кто захотел зайти в подвал, - настаивал неизвестно на чём Фара.
- Первый, - убежденно ответило существо. – За много сотен лет.
- Да ну, что ты, - растерянно сказал Фара. – Туда же ходили люди. Вон известку носили.
- Ах, эти… - существо усмехнулось и пожелтело. – Они спускались в подвал, это так. Но они не хотели туда спускаться. Они только боялись.
- Всё равно не верю. Я ведь тоже боялся…
- Повторяю: они только боялись, - сказало существо. – Ты первый, кто понял, что в подвале может быть что-то поинтереснее паутины, мусора и всякой там… известки.
Фаре почему-то очень не нравились эти ящерные комплименты. И одновременно ему почему-то было очень приятно стоять здесь и разговаривать с этим существом. Эта двойственность была непривычной и неуютной, поэтому он сменил тему:
- А о чём ты хотел со мной поговорить?
- О всякой всячине, - вздохнуло существо. – Я давно не выходил из подземелья и не знаю, что происходит на свете. Даже если увижу своими глазами, могу что-то неправильно понять. Расскажи мне, что творится в мире.
- В мире… - Фара задумался. – А начиная с какого времени тебе рассказывать? Ты же знаешь, кто такой Гудвин, да?
Существо покачало головой. Продольная серая полоса, появившаяся у него на груди, тоже качнулась влево-вправо и растаяла.
- Даже так? Ну ладно… Гудвин – это великий волшебник, - начал увлеченно рассказывать Фара. – Он лет десять назад появился. Я не видел, жалко, конечно, но я тогда маленький был … И когда он летел, я тоже не видел – другие видели, а я пропустил… Он прилетел на таком шаре, круглом, как солнце, и все сразу поняли, что он великий волшебник.
Ящерица терпеливо слушала этот сбивчивый рассказ и не мешала. Прервал Фару Айт, крикнувший со своей площадки:
- С кем ты там лопочешь? Кто тебе разрешил здесь болтаться, да еще и посторонних приводить?
- Не рассказывай обо мне, - быстро сказало существо.
- Я никого не привожу, - заорал Фара. – Я… сам с собой разговариваю. Это такая игра.
Из-за того, что говорить приходилось громким неестественным голосом, было совсем незаметно, что он врет. Фара подумал, что эту особенность разговоров на больших расстояниях надо учесть.
- Играй где-нибудь в другом месте, - рявкнул Айт. – И закрой за собой дверь, пожалуйста.
- Я должен идти, - тихо сказал Фара. – Приду в следующий раз, когда кто-нибудь другой будет дежурить. Дан или Лим.
- Я пойду с тобой, - отозвалось существо. – Подвал подождет, я так думаю.
Фара покосился на площадку.
- Айт тебя увидит. Слишком уж ты яркий.
- Не увидит, - уверенно и весело сказала ящерица.
- Ты станешь зеленым, как трава? – Фара засмеялся, радуясь собственной догадливости.
- Не совсем.
- А я слышал о ящерицах, которые меняют цвета, поэтому их трудно заметить, - сказал Фара, направляясь к дороге.
- Ты много знаешь, но я не хамелеон, - ответило существо, шествуя рядом с ним по траве. Цвет его при этом, как показалось Фаре, стал чуть более зеленым, но явно не настолько, чтобы достичь незаметности.
- А кто ты?
- Мы же договорились, что ты не будешь об этом спрашивать.
Насколько Фара мог вспомнить, он с ящерицей ни о чём не договаривался. Или договаривался? Обрывки разговора странно путались в памяти.
- Меня никто не увидит, кроме тебя, - продолжало существо.
- Ты умеешь колдовать?
- Нет, не умею… Просто я сам создан колдовством.
- Здорово! Я так и подумал, что ты не обычная ящерица. А кто тебя сделал? Какой-то великий волшебник?
- О да… Это был великий волшебник.
- А как его звали?
- Снова вопросы об именах. Смешно, ты не назвал собственного имени, а всех других хочешь как-то называть.
- Ой, да, чуть не забыл… То есть забыл, да. Фара меня зовут.
- Мне это не интересно, Фара, - произнося имя, существо покрылось синими крапинками. – Я не спрашивал, какую бирку на тебя повесили при рождении. Просто напоминал, что я обхожусь без имён. И неплохо себя чувствую.
- А сколько тебе лет? – спросил вдруг Фара. Наверное, на этот вопрос его навели слова о великом волшебнике. Не ведьме, не фее, а именно волшебнике. Потому что никого, кроме Гудвина, он вспомнить не мог. Да и, кажется, существо уже говорило что-то про сотни лет в подвале… Только вот что?
- Много… Очень много…
- Пойдем через южные ворота? – предложил Фара. – Или хочешь к реке?
- Мне всё равно. Мне будет одинаково удобно разговаривать с тобой в городе, или у реки, или сидя на ветке дерева, или зависнув в воздухе.
- Зависания в воздухе я обеспечить не могу… Но если мы будем говорить, лучше все-таки к реке пойти, наверное. Я как-то глупо буду выглядеть, если буду идти по улице и разговаривать сам с собой. А Бет вряд ли ждет моего отчета.
Приняв это решение, Фара повернул влево. Существо последовало за ним без возражений.
По дороге Фара рассказал ящерице всё, что только смог вспомнить. На подходе к знакомому берегу его знания по новейшей истории иссякли.
- Значит, этот город, мимо которого мы шли, построен из зеленого мрамора и украшен изумрудами? – уточнило существо.
- Да, именно так. Я же там каждый день бываю, а скоро мы вообще туда переедем. Красотища там!
- Во дворце или на улицах?
- И там, и там. Весь город в изумрудах. Никто не знает, откуда Гудвин их взял. Наколдовал, наверное. Потому что во всей Волшебной стране столько не нашлось бы.
Существо замолчало. Фара подхватил его на руки, чтобы перенести на свой островок.
- Не знаю, что это был за волшебник, - сказал он, разглядывая своего странного нового знакомого, - но в красоте он знал толк.
- Он во многом знал толк, - веско ответила ящерица, соскочив с его колен на землю.
- А зачем он тебя сделал?
- Для многого… - существо с явным наслаждением растянулось на теплом песке. – Я должен следить за тем, чтобы всё было в порядке.
- Что «всё»?
- Потом объясню.
- Это ты для этого меня спрашивал, что было в последнее время?
- Да.
- Ну и как? Всё в порядке? – улыбнулся Фара.
- Не совсем, - ответило существо.
- А что не в порядке?
- Многое… Но сейчас лучше тебе этого не рассказывать. Не поймешь, не поверишь…
- Что я, дурак, что ли?
- Не обижайся. Никто бы не поверил на твоем месте. Пусть пройдет какое-то время.
- Значит, мы еще встретимся?
- Конечно. Может, я даже переселюсь в твою деревню ненадолго.
- Здорово… Но мы скоро переезжаем.
- Посмотрим…
Какое-то время Фара молчал, глядя на пестрящий цветами противоположный берег и его мрачно-зеленое волнистое отражение. Ящерица молчала тоже. Первым заговорил Фара:
- Ты должен рассказать, что плохого происходит. Нам угрожают волшебницы, да?
- Пока нет, - коротко ответило существо.
- Значит, все-таки волшебницы… Вот старые ведьмы! – Фара стукнул кулаком по камню. – Но ведь надо предупредить Гудвина, да?
- Не торопись… Источник опасности не в них.
- А в ком?
Ящерица не отвечала. Несколько секунд Фара выжидательно глядел на нее, потом снова уставился на перевернутые искривленные силуэты деревьев. Наконец ящерица заговорила:
- Как ты думаешь, почему злые и добрые волшебницы уже полтысячелетия мирно живут по соседству друг с другом?
- Не знаю, - сказал Фара неуверенно, - вроде как они… ну… привыкли друг к другу и думают, что так и надо?
Существо тихо засмеялось.
- Что они думают, я не знаю. Но что «так и надо» - это совершенно верно.
- Как это верно? Добрые волшебницы терпят злых…
- Если бы они их не терпели, было бы гораздо хуже.
- Это ты о войне? Ну да, об этом я не подумал… Если добрые волшебницы объявят войну злым и проиграют, будет плохо. Хуже, чем было.
- Это так, - печально сказало существо. – Но дело в не только в этом. Если добрые волшебницы объявят войну злым и выиграют, тоже будет плохо.
- Почему? Ну война – это плохо, да. Но ведь война ненадолго, а победа навечно. Неужели оно того не стоит? Так почему, а? Ну что ты молчишь?
- Пытаюсь придумать, как тебе это объяснить, - чешуйчатая шкура существа стала дымчато-серой с темно-красными точками, которые вспыхивали и гасли там и сям. – Победа не может быть вечной. Тот, кто победил, рано или поздно проиграет.
- Так что же ради этого, от победы отказываться?
- Да. От некоторых побед лучше отказаться.
- Не нравится мне это, - сонно сказал Фара.
- Это никому не нравится. Но так устроен мир. Ни добро, ни зло не может победить надолго. Это как маятник, который не может висеть косо – он либо неподвижен, либо качается, и чем дальше он отклонится в одну сторону, тем сильнее будет отклонение в другую.
- Не знаю, как кому, а мне это не нравится… - Фара представил себе маятник, качающийся между злом и добром, и ему стало страшновато. – Ну а сейчас все-таки что нам грозит?
- Я не знаю.
- Ну и зачем ты тогда пугаешь зря?
- Я не пугаю зря, - терпеливо сказало существо. – Я должен узнать больше, чтобы сказать точно. Но мне уже сейчас видно, что вы идете по неправильному пути.
- Мы… качнули маятник?
- Вероятно, да.
В голове у Фары даже не вереницей, а целой танцующей праздничной толпой пронеслись новости последних лет. Всё, что рассказывал Бет о благодеяниях, оказанных народу новым правителем, и о тех, которые он наверняка еще окажет. О надежде на будущее, которой люди ничейных земель не видели уже долгие годы и которая пришла вместе с Гудвином, о теперь уже привычных, а несколько лет назад казавшихся невероятными доказательствах того, что жизнь может стать лучше, о новых и новых видимых, ощутимых признаках процветания. Отклонение маятника. Неправильный путь.
- Этого не может быть! Жизнь должна становиться лучше. Нельзя всё время оставлять всё как есть. Когда что-то становится лучше, это… это хорошо, а не плохо, только потому, что ты боишься, что потом когда-нибудь снова будет плохо!
- Не так быстро, - торопливо сказало существо, в то время как замельтешившие на его спине желтые и красные полоски медленно остановились и расплылись. – Это не такой простой вопрос, чтобы отвечать на него второпях и второпях выслушивать ответ.
- Хорошо. Я не тороплюсь, - кивнул Фара, сам удивляясь своему спокойствию.
- Между добром и злом всегда есть граница, спутать их нельзя. Но эта граница только кажется вечной и неизменной. То, что сейчас кажется ужасным, тысячу лет, возможно, назад казалось обыкновенным, а то, что сейчас кажется обыкновенным, - казалось истинным добром. Пройдет еще тысяча лет, и граница снова сдвинется.
- И то, что сейчас кажется обыкновенным, станет ужасным, а прекрасное – обыкновенным?
- Может быть. Если она будет двигаться в том же направлении.
Фара нахмурился, но ничего не ответил. Теперь они молчали долго. Фара машинально гладил ящерицу по чешуйчатому хребту, та медленно перекрашивалась из зеленого цвета в серый и обратно, и говорить, в общем-то, было нечего. Они оба никуда не торопились.
~~~
Высокая узкая дверь, выложенная зелеными треугольными плиточками разных оттенков, из-за чего ее поверхность казалось неровной, бесшумно открылась, выпустив на дорогу, вымощенную желтым кирпичом, мрачного молодого человека в надвинутой на глаза модной шляпе. Обернувшись назад, на поддельную остроугольность захлопнувшейся за ним двери, он криво улыбнулся. Во-первых, потому, что даже здесь, где каждый мог, проведя рукой по столь очевидным граням облицовки, убедиться, что на самом деле она была совершенно плоская, - даже здесь создатели города мечты не обошлись без того, чтобы втюрить в проект какую-нибудь фальшивку, чистую видимость. Во-вторых, потому что сверкающие на солнце изумруды, выстроившиеся двумя строчками вдоль рамы, тоже, скорее всего, настоящими не были. В-третьих, потому что в оставшемся за дверью городе масштабы подделки становились просто космическими. В-четвертых, потому что наконец-то можно было снять очки и не притворяться идиотом.
О нет, теперь он не был идиотом.
Улыбаясь собственному знанию, ставившему его выше многих в этом городе – в том числе выше тех, кто, как и он, знал цену сокровищам новой столицы, но, в отличие от него, считал этот вечный обман оправданным, - Фара быстро шел по старой дороге на юг, в сторону башни.
На этот раз никаких документов он не нес. Дежуривший на башне часовой и так знал последние новости. Не ему должен был Фара рассказать о том, что творится в городе.
Вспомнив о новостях, Фара быстро перестал ухмыляться. Это было очень серьезно. Он знал это лучше, чем кто-либо из тех, с кем ему приходилось общаться последние несколько дней. И не с кем было поделиться тем, что он знал… Наконец-то его отпустили. Наконец-то он сможет поговорить с единственным, кто его понимал. Даже если это всего-навсего маленькая магическая тварь, домашний любимец великого человека…
Но сначала он все-таки поднялся на башню. Нельзя было навлекать на себя подозрения. Сейчас, когда все только и делали, что искали шпионов Бастинды, это было не просто частью привычной игры, а действительно необходимой предосторожностью. Да уж, игры кончились. И Фара не знал, печалиться этому или радоваться. Умом он понимал, что всё плохо, но почему-то ему не было грустно, наоборот, он чувствовал странное воодушевление, как будто его долго держали в заточении и только сегодня выпустили на свободу. Но, кажется, Дин – так звали часового, с которым ему пришлось поболтать сегодня, - переживал то же самое. И это было странно, ведь что могло быть общего у Фары, посвященного в величайшие тайны Волшебной страны, и этого смешного и жалкого раба одурманившей всех обманной чуждой силы?
- Какие-то новости? – спросил Дин с волнением.
- Не-а, - помотал головой Фара. – Чего-то ждут, а чего – кто их знает.
- Да, нам уж они точно не расскажут, - вздохнул часовой и добавил: - Скорее бы уже, что ли. А то только разговаривают.
- Пока эти разговоры не дойдут до Бастинды.
- Не дойдут, - отмахнулся Дин. – Никто из наших не выдаст.
- Для этого выдавать не обязательно.
- Это да. Знаешь, я недавно прочел в летописи одну историю…
Фара поморщился, но прерывать не стал. Во-первых, это было невежливо, во-вторых, портить отношения с кем бы то ни было ему пока не хотелось: кто знает, вдруг и этот долговязый чудак мог когда-нибудь оказаться ему полезен? В-третьих, это ему, скорее всего, и не удалось бы. Начиная рассказ, Дин становился глух ко всему.
Облокотившись на низкие перила, огораживающие площадку, Фара смотрел на раскинувшуюся перед ним панораму Зеленой страны. Не всей Зеленой страны, конечно, но лучшей точки обзора, чем верхушка этой башни – не очень высокой, но расположенной на возвышенности, - найти было бы нельзя. Особенно хорошо отсюда были видны восточные равнины, у горизонта упирающиеся в рыжие утесы Фиолетовой страны.
- Замаскированная у нас страна, - рассеянно сказал Фара, рассматривая теряющиеся среди листвы садов и рощ зеленые крыши домов.
- Что? – Дин, как раз дошедший до кульминации своей душераздирающей истории о каком-то древнем шпионе, сбился и посмотрел в ту же сторону, что и Фара, пытаясь понять, с чем связаны эти слова и что они значат.
- Всё зеленое. Дома, одежда. Если летит какая-нибудь волшебница, можно спрятаться.
- А-а… Да, получается, что так, но знаешь, на самом деле зеленый цвет у нас не для этого. Это очень древняя история…
- Дин, - перебил его Фара, - ты что, знаешь всю ерунду, которая случалась в древние времена, всё-всё?
- Не всё, - Дин смутился. – Я что, слишком много воображаю, да?
- Да нет, - засмеялся Фара, - я не об этом. Просто интересно, слышал ли ты что-нибудь… как бы это сказать, чтобы понятнее было… о разноцветной ящерице?
- Что? – странно было смотреть, как солдат, несколько секунд назад – после вопроса о «знании всей ерунды» - ставший красным как помидор, сейчас резко побледнел. – О чём?
- О разноцветной ящерице, - повторил Фара. Он сам не знал, что заставило его заговорить о существе без названия с малознакомым человеком, но сейчас реакция Дина заинтересовала его не на шутку, и он решил во что бы то ни стало добиться подробного ответа. – Многоцветной и меняющей цвета. Говорящей.
- Да-да, я понял… А ты-то откуда об этом знаешь?
- Да так, сказку одну слышал, - выкрутился Фара.

/еще не конец!

"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 0 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 795
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:34. Заголовок: БИЛЕТ: Фарамант, «Мой славный, не надо огорчаться, за тебя буду думать я!»


//продолжение

- Сказку… Надо же… Значит, в народе до сих пор об этом помнят, - Дин, прислонившись к перилам, что при его росте было довольно опасно, как-то потерянно посмотрел на окружающий пейзаж. – Надо же. Это ведь, наверное, очень грустная сказка.
Тут страшновато стало уже Фаре.
- Ну не такая уж грустная, - сказал он. – Вроде в конце концов всё хорошо кончилось. В том варианте, что я слышал, по крайней мере.
- Вот оно как, - вздохнул Дин. – В летописях хорошего конца не было.
- А чем кончилось в летописях?
- Ну… убили его.
- Кого?
- Человека этого. Утопили в Большой реке.
Фара понял, что так он многого не добьется, и сменил тактику:
- А почитать дашь?
- Летопись?
- Ага.
- Дам, конечно.
- Ну заранее спасибо тогда.
- Да не за что. Мне же не трудно. Лишь бы ты потом сам не обиделся.
- За что?
- За то, что история слишком уж мрачная.
- Ерунда…
- Ну так-то ерунда, а как подумаешь, что это на самом деле было всё… Мне одно время даже кошмары снились. Про то, как меня привязывают к дереву во время наводнения.
- А… а его именно так утопили?
- Ага. Этот остров теперь проклятым считается.
Фара тряхнул головой, будто это могло отогнать нехорошие мысли. Но гораздо лучше их могли бы отогнать несколько слов, сказанных предметом этого странного разговора. Так что Фара заторопился.
- Ладно, пойду я. Некогда. И тебя отвлекать не буду.
- Да, конечно. – Дин бросил на небо сосредоточенный взгляд, будто надеясь именно сейчас увидеть там какую-нибудь летающую угрозу. – Пока, Фара.
- Пока.
На нижней площадке Фара услышал спокойный голос существа раньше, чем заметил его на изгибе перил. За все эти годы так и не научился различать мерцающую серую живую тень среди других теней.
- Здравствуй, Фарамант, - сказала ящерица, прыгая ему на плечо. – Что случилось?
- А ты уже знаешь, что что-то случилось? – выйдя из башни на свет, Фара насмешливо посмотрел на удобно устроившееся рядом с его лицом существо.
- Конечно.
- Случилось, это да. – Фара пошел дальше, направляясь в сторону реки. – Гудвин решил напасть на Фиолетовую страну. Ну, точнее, напасть на Бастинду и освободить Фиолетовую страну.
- Это ужасно! – воскликнуло существо, став желто-зеленым. – Нельзя позволять ему делать это.
- Нельзя-то нельзя, но кто же будет с ним спорить? Не его прихлебатели, не простой народ… И не я, никому не интересный младший брат придворного. Все, наоборот, выражают нечеловеческий энтузиазм. И даже я, потому что куда ж мне еще деваться?
- Это ужасно, - повторила ящерица, на этот раз тихо и грустно. Так, что Фаре стало страшно за судьбу мира.
- А что именно ужасно? – сообразил он спросить наконец. – Гудвин проиграет?
- Если он проиграет – это самый лучший вариант. Равновесие либо не успеет нарушиться, либо нарушится в сторону зла: ведь погибнет множество людей. Значит, впоследствии эта война сработает на добро. Но что если он победит? Бастинда – сильная злая волшебница. Не могу представить, что объявится ей на замену, если она погибнет или покинет страну.
- Да не победит он, - махнул рукой Фара. – Мы же знаем, он просто шарлатан. А Бастинда настоящая волшебница. Как только он решился на такое? Совсем одурел от собственной наглости…
- Кто знает, - вздохнуло существо. – Возможно, ему и есть на что рассчитывать.
- Ну если уж ты не знаешь, то конечно, - засмеялся Фара и, подхватив ящерицу на руки, заглянул ей в глаза: - Слушай, дружок, а теперь скажи, что мне делать. Это твой звездный час. Да и мой тоже, собственно. В какую сторону повернуть судьбу страны, а?
- Это не смешно, - недовольно сказало существо, болтая лапками и хвостами в воздухе. – Для многих это будет последний час. Может, и для тебя тоже. Ты ведь примешь участие в войне?
- Если надо, то приму. Меня возьмут, не беспокойся.
- Если бы я знал, надо или нет, - существу наконец удалось высвободиться из пальцев Фары, и оно, взбежав по рукаву, вернулось на свое законное место на плече. – Я не умею предвидеть будущее, ты же знаешь.
- Большое упущение…
- Если бы я мог слишком много, я бы не мог жить так долго. Я только и умею, что разговаривать с людьми, да и то не со всеми, и объяснять им, что они должны предотвращать.
- Да знаю я… Слушай, а куда мы, собственно, идем? На наш берег?
- Куда хочешь, - дало существо привычный ответ на привычный вопрос: у реки разговаривать почему-то всегда было интереснее, чем в городе. Но для Фары это прозвучало не так, как всегда. Стоило появиться перед его мысленным взором знакомому с детства песчаному пятачку – пять шагов в длину и еще меньше в ширину, - как вспомнилось и нервное лицо Дина и его слова.
«Этот остров теперь проклятым считается».
Удивляясь собственной забывчивости – ведь именно об этой летописной истории он хотел спросить ящерицу в первую очередь, - Фара сказал с напускным равнодушием:
- Надеюсь, это не мой островок назвали проклятым?
Он ожидал более эмоциональной реакции. Но существо только посмотрело на него долгим немигающим взглядом, а потом ответило:
- Насколько я знаю, у твоего островка нет названия. Но точно сказать не могу.
- Да я пошутил. Ну а так все-таки… Тебе знакомо это название.
- Да, - ответила ящерица бесстрастно.
- Ты знал человека, которого там убили?
- Да.
Фара мучительно пытался придумать следующий вопрос, но ничего не получалось. Он никак не мог вспомнить, что именно он хотел выяснить. Так что первым заговорило существо:
- Это были жестокие времена. Маятник сдвинулся далеко за это время. Тебе трудно было бы понять людей того времени, а им было бы трудно понять тебя. Не забивай себе голову старыми сказками, Фарамант. Она тебе понадобится, чтобы разобраться с настоящим.
- Я думал, как мне разобраться с настоящим, - сказал Фара угрюмо. – Что-то ничего не вышло. Я думал, ты что-нибудь посоветуешь.
- Хорошо, я подумаю, - сдержанно ответило существо. Дальнейший путь они провели в молчании.
Плюхнувшись на знакомый камень в тени знакомой ракиты, Фара посадил ящерицу себе на колени и снова спросил:
- Так все-таки что мне делать, безымянное? Через несколько дней начнется война. Что мне делать, чтобы остановить ее?
- Я не знаю, - отозвалось «безымянное». – Не знаю, не знаю, не знаю. Я здесь не для того, чтобы думать. Я не умею открывать новые пути, я могу только говорить, куда ведут уже открытые. Пойми меня, Фарамант, - тут Фаре показалось, что в прозрачных глазах существа блеснули слёзы, - я отвечаю за всю страну уже много веков, и всё это время я не могу нести эту ответственность…
- Мой славный, не надо огорчаться, - сказал Фара растерянно, и тут же решительно добавил: - За тебя буду думать я! Ведь для этого я избран, правда?
Существо, ничего не ответив, вздохнуло и свернулось в клубочек, положив голову на руку Фараманта. Синие и желтые точки вспыхивали и гасли на его темных боках.
- Послушай, - сказал Фара после минуты сосредоточенного раздумья. – Ты говоришь, что ты лучше всего умеешь объяснять людям, чего они не должны делать.
- Именно, - подтвердило существо.
- Тогда почему ты не попробуешь объяснить это Гудвину? Он ведь явно не обычный человек, то есть он тебя услышит. А если он разгневается, ты всегда сможешь убежать и спрятаться.
- Не выйдет, - уныло сказала ящерица. – Он не из нашей страны. На него мои уговоры не действуют.
- Почему?
- Так уж я устроен. И волшебницы тоже не из нашей страны, поэтому я не могу их предупредить. А среди их окружения подходящих людей нет. Здесь тоже только ты нашелся.
- Значит, не получится… Но должен же быть хоть какой-нибудь выход! Ну неужели во все времена не было ничего похожего? Вспомни, хвостики, просто вспомни, это ведь ты умеешь…
- Если бы я помнил что-нибудь, что тебе подходило бы…
- Экий ты несуразный, - сказал Фара. Существо не обиделось. Во всяком случаю, по нему не видно было, чтобы оно обиделось. – Столько лет прожить и ничего полезного не запомнить. Ладно, что-нибудь придумаю, будь спокоен, разноцветный.
Но ящерица, кажется, и так была спокойна как ящерица. А вот Фару охватило какое-то странное беспокойство. Как будто на кону было что-то очень важное – даже более важное, чем сохранение великого равновесия и судьба Волшебной страны.
- Послушай, - вдруг сказал он странным срывающимся голосом. – Ведь всё это зависит только от Гудвина, да? Если он ничего не будет делать, равновесие будет сохранено?
- Разумеется, - кивнуло существо.
- А если его вообще не станет? Это сильно качнет маятник?
- Я думаю, нет. Он делал добро, кто-то сделает зло. Всё останется в норме.
- Тогда вот что, зверюшка. Я запишусь в армию. Мне дадут оружие. Я буду недалеко от него, я ведь не простолюдин… Мне должна представиться возможность. Я ей воспользуюсь. Как ты на это смотришь?
Существо не отвечало. Но Фара был готов ждать ответа сколь угодно долго.
- Это опасно для тебя, - сказало оно наконец, и узкие желтые полосы нервно пробежали вдоль его тела. – Никто не будет знать, что ты сделал это во благо страны. Тебя будут считать ужаснейшим преступником. Твои друзья и родные отвернутся от тебя. Возможно, ты погибнешь.
- Как человек на острове?
- Да.
- Я на это готов, - пожал плечами Фара.
- Тогда не теряй времени, - так же просто ответило существо.
- Только можно попросить тебя об одной вещи… Можно я с тобой пойду? Ты же невидимый.
- Разумеется, - кивнуло существо. – Но ты же понимаешь, что помощи от меня не будет.
- Конечно, - Фара улыбнулся. – Ты ведь всего-навсего непонятная ящерообразная зверюшка. Просто мне с тобой будет… не так одиноко, что ли.
- Понимаю, Фарамант. И прости меня, ладно?
- Ну что ты, чубчик. Ты же не виноват, что я избранный…
Вечером того же дня Фара шел по коридору Изумрудного дворца, ощущая, как оружие неприятно хлопает по ногам, и слушал трепотню существа-без-названия, которое теперь еще сильнее стало похоже на обычную зеленую ящерку. Из всего, что он чувствовал, сознание собственной избранности занимало одно из последних мест. А что было на первом, он никак не мог понять.
- Вот все-таки я не понимаю, - прервал он ящерицу, - ты ведь не знаешь, что будет от чего-то.
- Я могу только предполагать, - согласилось существо. – Но знать детали не нужно. Достаточно понимать, где добро, а где зло.
- Но ты защищаешь добро, ведь так?
- Я защищаю равновесие. Это самый надежный способ предотвращать зло.
- Равновесие, равновесие… - раздраженно прошептал Фара. – А добро кто будет защищать?
- Зачем защищать добро, если лучше предотвращать зло?
- Затем, что оно добро! – в полный голос сказал Фара. Проходившая мимо служанка удивленно посмотрела на него, но вопросов задавать не стала.
- Добро – это всего-навсего временное отклонение. Оно так же ненормально, как зло. Я думал, ты давно это понял.
- Но я не могу это понять, двухвостый. Когда мне кто-то делает добро, я не думаю о том, что он не должен был этого делать, потому что это ненормально. Я просто… благодарность чувствую. Понимаешь ты это?
- Понимаю. Я тоже кое-что понимаю, хотя я не человек, а всего-навсего магическая тварь.
- Хватит прибедняться…
- Твое добро завтра приведет к войне. Как любое добро.
- Но ведь так не должно быть… Почему тогда люди думают, что добро – это хорошо?
- Они не знают, что на самом деле это плохо, - попыталось объяснить существо, но Фара его уже не слушал. Застыв на месте, он смотрел в один из дальних концов коридора. Не тот, откуда должен был прийти Бет. Противоположный. Ящерица, вытянув шею, глянула туда же. – Фарамант, если он дойдет сюда, это будет идеально подходящий момент.
- Знаю, - буркнул Фара. – Не беспокойся, в последний момент не соскочу.
Это действительно было невероятное везение. Во-первых, потому что Гудвин вообще редко выходил из тронного зала. Во-вторых, потому что Фара во дворце бывал редко. В-третьих, потому что дворец был огромен и находящиеся в нём люди совсем не обязательно встречались, тем более в каком-то не первостепенном коридоре. Вот и получается, что за всю свою жизнь Фара видел правителя всего несколько раз, да и то издали – и именно сегодня ему представился шанс подойти поближе. В-четвертых, наконец, потому, что рядом с Гудвином шел только какой-то пожилой придворный, который вряд ли смог бы его защитить. Будь там кто-то помоложе, всё могло кончиться неудачей. Шаги, шаги, чужие неспешные шаги… Будь там кто помоложе, он бы жизни не пожалел, чтобы спасти Гудвина, так же, как он, Фарамант, сейчас готов жизни не пожалеть, лишь бы его убить. И стали бы они тогда убивать друг друга, оба во имя добра. Хотя нет, один во имя добра, другой во имя равновесия. Шаги по далекому зеленому полу. Равновесие выше добра, не каждый может это понять, но оно выше. Шаги. Никто другой не поймет этого, ни один человек. Потому, наверное, что человек и не может это понять сам. Шаги, шаги, шаги. Кто дойдет до того, чтобы убивать человека, лишь бы не дать ему продолжать делать добро?
Зеленый мрамор под ногами.
Рука, уже сжавшая рукоятку кинжала, вдруг ослабела. Не дожидаясь, пока Гудвин поравняется с ним, Фара спрыгнул с подоконника и побежал прочь. Ящерица еле успела за ним угнаться.
- Что ты наделал? – прошипела она, с усилием вскарабкиваясь ему на плечо. – Он теперь будет относиться к тебе с подозрением.
- Наплевать.
- Ты не сможешь застичь его врасплох.
- Я не собираюсь заставать его врасплох! – Фара остановился и осмотрелся по сторонам. Вроде достаточно безлюдное местечко, чтобы говорить с невидимками. – Ищи другого избранного, если хочешь. Я в эти игры больше не играю.
- Как ты можешь? – изумленно захлопало глазами существо. – Ты же только что говорил, что не соскочишь.
- Правильно. Я не соскочу. Соскакивай лучше ты. Хватит ездить на мне верхом!
- Нет, я, конечно, соскочу, - ящерица спрыгнула на пол, ловко приземлившись на все четыре лапы и, кажется, даже на хвосты. – Но что ты собираешься делать дальше? Надо ведь предотвратить войну…
- Ничего я не буду предотвращать. Пусть всё идет как идет.
- А равновесие…
- К чёрту равновесие! Хватит мельтешить своими полосками. Всё равно здесь они не работают. Не работают, понимаешь? Ты не убеждаешь, ты зачаровываешь. Своим цветом. А здесь ты просто зеленый. Как ящерица. Противная глупая злая ящерица.
- Но разве ты сам не понимаешь…
- Ты даже не отрицаешь этого, - вздохнул Фара. – Значит, это правда. Ты всё это время не разговаривал со мной по-настоящему… Ты приказывал, а я выполнял.
- Потише, Фарамант. Это дворец Гудвина, а не пляж.
- Тебе-то уж, конечно, хотелось бы, чтобы это был пляж…
- Фара, я делал это не ради себя и не ради того, чтобы тебе навредить. Я защищаю равновесие…
- Да зло ты защищаешь! – рявкнул Фара. – Зло, зло, зло! Можешь называть его как угодно. В общем, больше я тебя не слушаю, - добавил он и зашагал по коридору, не глядя в сторону семенившей за ним ящерицы. – И не говорю с тобой.
После второго поворота он налетел на Бета, шедшему ему навстречу с очень озабоченным видом.
- С кем ты тут ругаешься, как на базаре? – спросил он не столько строго, сколько нервно. – Пошли со мной сейчас же. Приведи себя в порядок, ты лохматый, как дикобраз.
- Да куда ты меня тащишь? – пробормотал Фара. Ему доставляло настоящие мучения одновременно слушать нотации Бета и прислушиваться, вопреки обещанию, к стенаниям магического существа, продолжающего бежать за ним, что-то доказывать и переливаться при этом всеми цветами радуги, никому, впрочем, не видными.
- Представлю тебя Гудвину, - буркнул Бет. – Он недавно спрашивал меня о моих родственниках, а сегодня спросил, что это за молодой лохматый похожий на меня придурок с кинжалом носится по дворцу как угорелый?
- Он так и сказал «лохматый придурок»? – уточнил Фара.
- Еще одна возможность! – вопила тварь. – Не упусти ее, умоляю! Судьба мира в твоих руках…
- Плевал я на судьбу мира… - огрызнулся Фара.
- Какая еще судьба мира? Ты и правда сбрендил, что ли? Ладно, можешь сходить с ума сколько угодно, только не на глазах у Гудвина Великого…
Выдернув Фару из коридора, он установил его на расстоянии трех шагов от Гудвина, смотревшего на братьев со снисходительным любопытством.
- Вот это и есть мой младший брат, - сказал Бет своим привычным для всех, кроме Фары, вежливым голосом. – Фарамант, если вы помните.
- И если я не помню, тоже Фарамант, - кивнул Гудвин. – Так и думал, что это ты. А чего ты так напугался-то?
- Отвечай, Фара, - Бет легонько хлопнул брата по спине. – Что это тебе снова вздумалось?
- Здра… вствуйте, - выдавил из себя Фарамант, с трудом оторвав взгляд от лица правителя и скосив глаза туда, откуда уже давно не доносилось воплей о подходящем моменте. Но ящерицы поблизости уже не было. Или она и для него теперь стала невидимой?
- Ладно, не буду никого мучить нескромными вопросами, - сказал Гудвин. – Ты, я вижу, тоже решил воевать пойти?
Фара кивнул. Отвечать на этот вопрос вслух сейчас он не мог.
Гудвин помрачнел.
- Я за него не боюсь, - сказал Бет. – Он на самом деле, так сказать, боевой парень. Да вы сами видели.
- Может быть, может быть… Ладно, Фарамант, а кроме войны – она ведь будет недолгой, я надеюсь, - чем ты собираешь заниматься в жизни? Уже решил или пока на распутье?
И Фара, который до сих пор пребывал в состоянии «Куда бы мне отсюда деться», понял, что сейчас у него есть ответ.
- Уже решил, - сказал он, прямо глядя в глаза Гудвину. – Я бы хотел заниматься очками.
- Что?
- Зелеными очками. Я бы хотел следить за тем, чтобы в городе все их носили.
- Вот как… - Гудвин почему-то снова нахмурился. – Для тебя это важно?
- Да. Очень.
- Почему?
- Потому что это опасно, когда их снимают. Очень. Более опасно, чем можно подумать.
- А ты их что, снимал, что ли? – прервал его Гудвин.
- Ну снимал, конечно, - удивленно сказал Фара. – Я же не всё время в городе. Наружу тоже выхожу.
- Понятно, - улыбнулся правитель. – Значит, хочешь заведовать очками… А чего ждать-то, собственно? Можно назначить тебя на должность прямо сейчас. Не смотрителем, конечно, для начала будешь заниматься выдачей очков на южных воротах, там как раз человек увольняться собирался… Только не думай, что это обязательно. Если такое занятие тебе не нравится, можешь подождать несколько лет, и, когда ты будешь считаться солидным человеком, начнешь заведовать всей службой сразу.
- Н-нет, - сказал Фарамант. – Я лучше начну сейчас, с выдачи.
- Хорошее решение, - кивнул Гудвин. – Как только всё снова войдет в свою колею, можешь приступать к работе.
Бет что-то еще говорил правителю, но Фара уже не прислушивался. Снова почувствовал себя на грешной земле он только тогда, когда Гудвин был уже далеко. Когда услышал подкрепленное энергичным встряхиванием шипение Бета:
- Что за чушь ты нёс? Фара, у тебя что, бред от перегрева на солнце? Какие очки? Какие ворота? Ты мальчик из приличной семьи, что скажут обо мне люди, если ты будешь сидеть у входа, как какой-нибудь придурок, и только снимать и надевать очки чёрт знает с кого? Зачем ты так нас позоришь?
Фара только непонимающе смотрел на брата. А тот продолжал:
- Нечего сказать, в Изумрудном городе появился городской дурачок… Бегает по дворцу и бормочет Гудвину что-то про опасность снятия очков… А потом, забыв семью, забыв свои права и обязанности, по великой милости Гудвина устраивается дурацким сторожем на городские ворота и начинает цеплять очки на других. Да что ты вообще знаешь о зеленых очках! «Опасность»… Что ты знаешь об опасностях!
- Знаю… Знаю, знаю, знаю… - Больше он ничего не сказал, потому что нельзя было признаться в том, что с ним случилось, и еще потому, что выговорить еще хоть слово не получалось. Слушать Бета он мог бы еще долго, и Бет мог бы еще долго говорить, ничего не замечая, но стоило Фаре попытаться что-то сказать самому, как от слез тут же перехватило дыхание, и, будто натолкнувшись с размаху на ощущение непоправимой потери, новый страж ворот по-детски заревел, уткнувшись лицом в ближайшую стену. А Бет, несколько секунд смотревший на эту не укладывающуюся ни в какие рамки картину – Фара, наглец Фара, хулиган Фара, считающий себя выше всего и всех Фара, плачет на глазах своего вечного врага…
- Да хватит уже… - сказал Бет. – Ну хватит. Что ты так, братишка? Всё ж хорошо на самом деле. Всё хорошо…
~~~
Твари без названия так и не удалось снова восстановить свой авторитет в глазах Фараманта. По печальной иронии судьбы, мрачная философия магического существа как нельзя лучше описывала отношение к нему самому. Маятник, долго державшийся в состоянии безграничного доверия и симпатии, не задержался на нейтральной точке ни на секунду. Теперь разноцветная ящерица была для Фары самым ужасным чудовищем.
И сколько она ни заявлялась в его каморку у городских ворот, пытаясь доказать, что не так уж велики ее преступления, - Фарамант не собирался прислушиваться к этим уверениям. Для него отныне и навеки всё было ясно.
К сожалению, эпизод древней истории, о котором рассказывал Дин, так и остался для Фараманта неизвестным. В ближайшие дни после разговора и часовому, и самому Фаре было не до летописей, потом тоже не довелось вспомнить о «грустной сказке» в подходящий момент. А потом, где-то через полгода после войны, Дин первый подошел к Фараманту и сказал смущенно:
- Помнишь, ты просил найти книгу, в которой рассказывалось о разноцветной твари?
- Да-да, - оживился Фара. – Ты ее принес?
- Видишь ли… Я не могу ее найти. Как сквозь землю провалилась. Уже неделю ищу – не находится.
- Жаль, - только и смог сказать Фарамант. В голове у него при этом крутились картины уничтожения драгоценных свитков зловредной ящерицей.
- Жалко ужасно, да. Только ты не говори никому, ладно? А то, если выяснится, что это я ее заносил, мне перестанут разрешать их читать. Хотя у меня и так скоро времени на это не останется…
- Не скажу, конечно, - рассеянно ответил Фарамант.
- Да и потом, сейчас я сам не уверен, что она была. Может, я это в каком-то другом месте читал или слышал. Это ведь уже давно было. У меня так бывает: думаю, что что-то написано в одной книге, а оно написано в другой. А у тебя так бывает, Фара?
Страж ворот медленно покачал головой. У него так не бывало, даже когда он находился под воздействием ящерных чар, но сейчас этот вопрос его совершенно не интересовал. Он и так был уверен, что грустная история о ящерице и утопленнике была именно там, где ее искал Дин. Было кому убрать ее оттуда. Кому-то очень заинтересованному.
И этого кого-то он видел чуть ли не каждый день. Чаще всего существо, как уже было сказано, заявлялось на его рабочее место, но иногда оно подбегало к нему на улице или обнаруживалось в комнате. Иногда - что было страшнее всего – заставало его где-нибудь в деревне или у реки, заставляя зажмуриваться, лихорадочно искать по карманам запасную пару очков и давать зарок никогда больше не покидать пределов города. Снова и снова, стоило только на мгновение отвлечься и забыть об угрозе, оно с неприятной неожиданностью выскакивало из ниоткуда, вежливо здоровалось и заводило свою вечную речь в доказательство собственной невиновности. Речь, не вызывавшую ничего, кроме желания запустить в настырное маленькое чудовище чем-нибудь тяжелым. Да он это и делал несколько раз – но всегда промахивался. Видно, защита от подобных случаев была одной из волшебных способностей твари.
Потом она начала появляться реже. То ли поняла бессмысленность своих попыток, то ли решила дать Фаре передышку, чтобы возникнуть снова, когда он будет не настолько готов к обороне.
- Я признаю, что не прав, - сказал он во время одного из последних появлений. В тот раз он сидел на шкафу в служебной каморке стража, мигая белыми и красными кругами, которыми некому было полюбоваться. – Гудвин оказался умнее, чем мы думали. Он сам постиг суть равновесия…
- Какое еще равновесие… - буркнул себе под нос Фарамант, не переставая ставить галочки в инвентарном списке. – Нет никакого равновесия…
- Он перестал пытаться быть добрым правителем, - начало объяснять существо, обрадованное тем, что Фарамант вообще что-то ответил. – Взял титул «Ужасный». Народ теперь будет его бояться… Это не зло в чистом виде, но и не добро. Это попытка сохранить равновесие. Так он может продержаться очень долго. Гораздо дольше, чем если бы он продолжал играть в добро.
- Добро - это не игра, - недовольно сказал Фара, подняв голову и тут же снова уставившись в свои бумаги, как только его взгляд встретился с тускло-голубыми глазами ящерицы. – И не говори мне о добре. Ты даже не знаешь, что это такое.
- Я-то знаю, - вздохнуло существо. – Я знаю так много, что хотел бы знать меньше. Но ты ведь понимаешь, что действительность доказывает мою правоту?
- Правоту? – взорвался Фарамант. – Ты собирался его убить!
- Тише, тише, тебя могут услышать… В отличие от меня. Так вот, жизнь показывает, что наши действия и планы были ошибочными, - но только действия, не сами идеи. Я ведь говорил, что проиграть войну – это не так уж плохо. Он проиграл войну, и всё не так уж плохо. С этим ты согласен?
- Не собираюсь я тебя слушать, - холодно сказал страж. – И, пожалуйста, покинь помещение. Если хочешь пройти в город, могу выдать тебе очки. Больше я ничего не могу для вас сделать.
- Мне не нужны очки, Фарамант. Я предпочитаю видеть жизнь такой, какая она есть. Многоцветной и печальной… Это очень печально, что мой друг из живого человека превратился в машину, защищающую добро.
- Ты бы предпочел, чтобы я был машиной, защищающей равновесие?
- Ты не был машиной, Фарамант. Ты был человеком. Добрым человеком. Умным. Готовым говорить с любым, даже с ничтожной ящерицей…
- С ничтожной я и сейчас готов, - сказал Фарамант, вставая и раскладывая папки по ящикам. – Но говорить с чудовищами, созданными злыми волшебниками, я как-то не готов. Извини.
Он вышел из кабинета и, закрыв его на ключ, пошел по вечернему городу. Колдовская изумрудная зелень затопляла улицы до крыш. Идущие навстречу люди улыбались. И он в очередной раз выкинул из головы черные мысли.
Он знал, что прав.
И когда, много лет спустя, - к тому времени разноцветного существа не было видно уже так давно, что Фарамант предпочитал воображать, что оно уже прекратило свое существование, - он узнал, что одна из злых волшебниц, владеющих окраинными странами Волшебной страны, мертва, то мысль о нарушенном равновесии, залогом которого эта ящерица считала существование равного числа добрых и злых волшебниц, не заставила его обеспокоиться. Всё это были старые, никому не нужные враки. Ничто не омрачало его радость и тогда, когда убили вторую ведьму. Когда Гудвин улетел, напоследок посадив на трон Изумрудного города соломенное чучело, - это было удивительно, но удивлять для Гудвина было делом обычным, а вот мысль о том, как это может сказаться на великом равновесии, в голову Фараманту не пришла вообще. Вспоминать о ящерице заставляли только все более и более частые случаи отказа от очков. Ему было больно за память о Гудвине, и именно заветами Великого и Ужасного он объяснял свою верность зеленым очкам, но первым чувством при виде кажущихся странно голыми лиц на улицах Изумрудного города было не возмущение от святотатства, а страх. И всё чаще и чаще ему казалось, что мелькает где-то на краю поля зрения переливающаяся разными цветами юркая точка…
Известие о новой войне потрясло его больше, чем кого бы то ни было в городе. Не потому, что он не ждал ничего плохого, - потому, что плохого он ждал от самого города, а вовсе не от далекой Голубой страны. А это нападение казалось непредсказуемым, как стихийное бедствие, и вызывало такой же ужас. Тут-то запоздалые сомнения настигли его наконец, придя не по очереди, а целой бандой, и каждое било достаточно больно. Минус одна ведьма… Минус вторая… Минус не то чтобы злой, но определенно грозный Гудвин…
Отклонение маятника. Неправильный путь.

/еще не конец!

"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 0 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 796
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:36. Заголовок: БИЛЕТ: Фарамант, «Мой славный, не надо огорчаться, за тебя буду думать я!»


//продолжение

Нет, Фарамант не мог бы поверить, что ящерица была права, что на место старых, уже знакомых проблем, стоит от них избавиться, тут же приходят новые, еще более страшные. Он думал о другом. Существо многократно утверждало, что чуть ли не во всей Зеленой стране только один человек способен его слышать. Даже если это было так – существовали и другие страны. Он привык думать, что под угрозой только столица. Но что мешало ящерице пробраться в Голубую страну, найти там подходящего человека и послать его брать Изумрудный город штурмом? Фанатик равновесия не мог бы найти лучшего средства от грядущей темной неизвестности, чем спланированная им самим маленькая победоносная война…
Фарамант никому не признался бы в этом, но тот, кого все считали главным врагом, был ему даже симпатичен – как товарищ по несчастью, как еще одна замороченная разноцветным жертва. А вот ящерицу он, кажется, не ненавидел так сильно даже тогда, когда она гонялась за ним в первые дни службы. Тогда город был спасен, никакой опасности тварь уже не представляла, просто обида от ее бессовестных манипуляций была слишком сильной. Теперь же ее планы по борьбе с избыточным добром, казалось, увенчались успехом. А он, единственный, кто знал об истинной причине всех бед, должен был на это смотреть… Нет уж, Фарамант скорее бы погиб, защищая город, чем позволил ящерице праздновать победу…
Погибнуть ему не пришлось. А когда во время какого-то не имеющего смысла вызова к самозваному правителю – не то для допроса, не то для предложения сотрудничества, этого, пожалуй, и сам узурпатор не понимал, - он спросил этого человека с некрасивым именем и дурацкими целями, видел ли тот когда-либо разноцветную ящерицу, тот только посмотрел на него как на сумасшедшего.
- Нет, - ответил он после недолгой паузы. – И чертиков зеленых я тоже никогда не видел. А по вопросу есть что сказать?
Фара, подумав, что, возможно, существо и превращаться умеет («А что если филин, или клоун, или кто-нибудь еще и есть оно, только замаскированное?» - пронеслась у него в голове жуткая мысль), сказал все-таки не по вопросу:
- А кто-нибудь сказал вам, что вы должны завоевать Изумрудный город?
- Да нет, я как-то и сам смог до этого додуматься… - Узурпатор явно начинал злиться. – Ты отвечать будешь или нет, очкарик?
И очкарик отвечал, невпопад, думая о своем. Если афера Джюса не вызвана происками существа без имени, если это его личное преступление, то почему же всё так совпало? Стоило исчезнуть злым волшебницам, как явилось новое зло…
Правда, явилось оно ненадолго. Не прошло и года, как власть Джюса была свергнута. И вот тогда-то существо явилось.
Фарамант почти не удивился, увидев его на краю стола.
- Долгонько тебя не было, - сказал он угрожающим тоном.
- Не было смысла приходить, - объяснила ящерица.
- Да и сейчас, кажется, смысла не видно.
- Я должен попросить тебя кое о чём, - существо явно проигнорировало его последнюю фразу. – Я знаю, ты не собираешься участвовать в суде над Урфином Джюсом…
- А что, я должен был участвовать? Сказать, что не виноват, потому что ему говорила, что делать, цветная ящерица? И кто бы мне поверил?
- Я ничего ему не говорил, - сказало существо. – Но дело не в этом. Ты не обязан участвовать. Но ты хорошо знаешь Страшилу и Чарли, и ты можешь попросить их об одной маленькой вещи.
- Какой? – Фарамант прищурился, готовясь к какому-нибудь подвоху.
- Пусть девочка Элли не участвует в суде. Скажи им, что это не детское занятие и не детское зрелище.
- Зачем тебе это нужно?
- Тебе это нужнее, чем мне. Ты же защищаешь добро, а не равновесие.
- Во-первых, я пока что не вижу, почему мне это может быть нужно. Во-вторых, если это работает не на твое проклятое равновесие, а на добро, я не понимаю, зачем это может быть нужно тебе.
- Я борюсь за равновесие, но против зла. Добро порождает зло только тогда, когда оно излишне. Если я вижу избыток зла, я тоже должен его уменьшать.
- «Тоже»… Подумайте, какое благородство! «Тоже»… Ладно, допустим, я понял. Ну и как ты собираешься сокращать зло? Элли разве у тебя тоже по графе зла проходит?
- Нет, Элли добрая девочка. Но если она будет судить Урфина, она настоит на том, чтобы его оставили в живых. Она сделает это именно потому, что она добрая. А ее друзья с ней согласятся. Они, я думаю, всегда с ней соглашаются.
- И что? Где здесь зло-то?
- В том, что он останется жив.
- То есть, по-твоему, казнить его – это огромное такое добро?
- Нет. Это сокращение зла. Я долго думал после разговоров с тобой, Фарамант… Очень долго. И сейчас я не уверен в том, что ты был так уж неправ…
- Скажите пожалуйста, - фыркнул страж.
- И мне нужно перестать на какое-то время защищать равновесие от всех видов отклонений, - продолжало существо, - и попытаться в первую очередь бороться со злом. Может быть, именно так смещается маятник.
- Послушай, чубчик, - сказал Фарамант, пригибаясь к столу и со злостью глядя на ящерицу, в то время как несоответствие между старым прозвищем и теперешними отношениями странно резанула по сердцу. – Послушай, я не думаю, что убить психа, который больше ничем нам не угрожает – это сокращение зла. По-моему, это его умножение. Для твоего равновесия это, конечно, прекрасно, а вот мне не нужно это всё. Да хоть бы и было нужно – я не собираюсь тебя слушаться. Никогда и ни за что.
- Этот человек – чистое зло. Я знаю это. Я ведь это чувствую, Фарамант. Так же, как я почувствовал равновесие в тебе, я чувствую зло в нём. Пока он жив, он будет вредить всем, до кого дотянется. Избавиться от него значит улучшить мир.
Фарамант покачал головой.
- Имея дело с тобой, я научился только одному: твои советы до добра не доведут. Я не сделаю ничего для того, чтобы Элли не допустили на суд. Более того, я сделаю всё, чтобы ее туда допустили. Если парень останется в живых, я буду очень рад… Тем более я по-прежнему думаю, что без тебя там не обошлось.
- Думай что хочешь. Там обошлось без меня.
Фарамант только пожал плечами. Разговор был окончен.
Один раз он снова попытался выяснить, что же может представлять собой эта ящерица, которая не была ящерицей. Без особой надежды на ответ – Страшила хоть и был признан мудрейшим человеком Волшебной страны, магическими существами он никогда не интересовался, - посреди какой-то беседы с правителем он решился спросить:
- Как это называется, когда какое-то существо видит только один человек? А другие не видят, не слышат, и вообще для них его нет.
Страшила удивленно посмотрел на стража ворот: вопрос настолько не относился к теме разговора, что дальше некуда. Но не смог не ответить – когда бы он еще блеснул таким длинным и редким словом? Приложив палец к голове, Трижды Премудрый глубокомысленно выдал по слогам:
- Гал-лю-ци-нация.
Объяснять, что на самом деле имелось в виду, Фарамант не стал. И так он уже дважды выдал свою тайну… Пока что только друзьям. Но если он будет болтать слишком много, рано или поздно его сочтут сумасшедшим. Слишком уж точно его рассказы подходили под определение Страшилы. Нет, он должен был нести свое бремя в вечном одиночестве.
И снова события неслись одно за другим… Навещало его существо или не навещало, но Фарамант не мог не примерять к ним знакомую схему – примерять и видеть, что она не подходила. Нередко зло вызывало добро. Но никогда добро напрямую не способствовало злу. До того момента, конечно, когда «человек-чистое-зло», в прошлый раз отпущенный с миром, снова появился на горизонте.
- Неужели чертова ящерица хоть раз угадала верно? – пробормотал Фарамант, услышав, что Железный Дровосек в плену и что в ответе за это не кто иной как Урфин Джюс.
- Лучше бы я не угадывал, - отозвался откуда-то снизу знакомый тихий голос.
- Снова ты тут, - устало сказал страж ворот. – Надоел ты мне, братец, ох как надоел…
Но и сейчас зло восторжествовало ненадолго.
То, что случилось на следующий год, было похоже на торжество зла гораздо больше.
Смертельная желтая мгла висела над землей. И сколько люди ни пытались защититься от распыленного в воздухе яда, он всё сильнее разрушал их жизнь. Казалось бы, все его последствия уже были учтены и оплаканы, когда появился еще и холод.
В день, когда Фараманту пришлось поддеть еще одну рубашку и убедиться, что тепла от этого всё равно не заметно, существо пришло в последний раз.
На этот раз тварь не ждала его дома – она у него на глазах вползла в щель под дверью. Он даже не сразу узнал ее – цвета не мигали, а через зеленые очки и желтый туман все ящерицы казались одинаково тускло-темно-зелеными.
- Здравствуй, - сказало существо тихо, тише, чем обычно. Фарамант, как всегда, здороваться не стал.
- Зачем пожаловал? – спросил он, сдвинув привязанный у лица лист рафалоо, чтобы не мешал говорить. – Позлорадствовать, что мы все-таки достукались с нашим добром?
- Я никогда не злорадствовал, Фарамант. Тем более теперь.
- Почему «тем более»? – поинтересовался страж.
- Здесь тоже холодно, - ответило существо невпопад.
- Да, не жарко. Но к полудню, я думаю, станет получше.
- А во дворце теплее?
- По-моему, еще холоднее. А что?
- Я умираю, Фарамант, - сказала тварь.
- Даже так? – Фарамант с любопытством покосился на нее. Да, выглядела она неважно. Даже ее этот туман достал. Еще бы, без дыхательного фильтра, без очков… - Может, тебе обзавестись листьями, как всей порядочной живности? На пункте тебя не увидят, но ты же и спереть можешь что тебе надо.
- Слишком холодно… Я хоть и магическое существо, а все-таки ящерица. Мне нужно тепло. Холодов я не переживу.
- Притворяешься, - уверенно сказал Фарамант. – Я видел вчера ящерицу. Вполне живую.
- Можешь не верить, если хочешь… - начала тварь, но, осекшись, добавила еще тише: - Поверь мне. Хотя бы раз.
- Я и так тебе достаточно верил. Два года. Хватит с тебя, дружок.
- Придумай что-нибудь, Фарамант.
- Ты о чём?
- Как мне согреться?
- Прыгни в огонь. Говорят, у некоторых магических ящериц это неплохо получается.
- Помоги мне, Фарамант…
- Отвяжись ты от меня со своими сопливыми просьбами, - Фарамант подышал на руки, чтоб согреться, и снова направил на существо строгий взгляд. – Мне нет до тебя дела. Обычных ящериц мне гораздо жальче. Если, конечно, им действительно крышка.
- Всем крышка, - сказало существо, качаясь на тонких ногах. – Сначала мне, потом другим ящерицам, потом всему живому. Будут только туман и лед… лед…
- Туман и что?
- Лед, - повторила ящерица. – Фарамант… Согрей меня… Никто другой… не сможет… Ты ведь избранный… Я могу быть только в башне… Или рядом с тобой… И если уйдешь, я не догоню…
- Чушь, - сказал страж ворот и снова надвинул фильтр на рот, показывая, что разговор окончен. А когда он через полчаса снова посмотрел в сторону двери, там никого не было.
В тот же день было принято решение отправить Фараманта в Канзас. Поток событий снова захлестнул бесшабашного стража ворот, не оставляя ему времени на колебания. Но времени для бесполезных раздумий всё равно было много, слишком много. И по пути в Голубую страну и дальше, на спине дракона через горы, Фарамант то и дело вспоминал это встречу, и то, как корчилось от холода безымянное существо, и то, что оно впервые назвало себя хоть как-то… Вот только не ящерицей оно было. А кем – узнать неоткуда.
«Гал-лю-ци-нация», - Фарамант нервно усмехнулся, добравшись в своих воспоминаниях до этого слова. Ну да, именно так это и называется. А с чего он вообще взял, что тварь без названия существует? Ему приходилось видеть ошалевших от нух-нухового недосыпа Марранов, гоняющихся за несуществующими бабочками и убегающих от несуществующих ведьм. Чем он отличался от них? Возможно, им эти бредовые создания тоже говорили, что они избранные и никто другой не способен это увидеть. Но один глоток воды из подземного источника – и избранность как рукой снимало, вместе с видениями.
Он сам не верил в это. Но верить в то, что сегодня ящерица действительно приползла на его пост умирать, он тоже не мог, а точнее, не хотел. Верить в то, что эти остановившиеся глаза, свалявшийся хохолок и побелевшая шкура были чем-то более реальным, чем кошмарный сон.
~~~
- Надо же, все-таки не думала, что я еще хоть кого-то увижу, - сказала Элли.
- Я тоже не думал, - усмехнулся Фарамант. Кагги-Карр что-то каркнула протестующее.
- Предсказание и так далее, - пояснила Элли.
- Да, я что-то слышал, - Фарамант поднял голову, чтобы посмотреть ей в лицо… Он почему-то совсем забыл, какие они, когда вырастают, высокие, неприятный это был сюрприз. – Что ты никогда не вернешься в Волшебную страну.
- Если вы знаете, то почему передали приглашение?
- Не мог же я его не передать… Он так ждет. А вот почему вы сказали, что подумаете…
- Не могла же я сказать, что не приеду… - сказала она печально.
- А вы сами-то хотите вернуться?
- Иногда. Но в общем-то мне и здесь хочется жить. Мне было бы очень трудно выбрать между своим домом и Волшебной страной. Только и спасает, что я уже свыклась с мыслью об этом предсказании…
- А кто это сказал?
- Рамина. Мышиная фея. Страшила знает, просто не верит.
- Так и сказала, что вы не вернетесь в Волшебную страну? Может, как-то можно это вывернуть…
- Не вернусь, не встречусь больше с ней, не увижу своих друзей… Никак не вывернуть. Я пыталась.
- Значит, я к числу ваших друзей не принадлежу, - усмехнулся Фарамант.
- Ой, извините, я не подумала… Нет, вы принадлежите, конечно.
- Я не обижаюсь, госпожа Элли. Не беспокойтесь.
- Как-то все это… - сказала она и не закончила фразу. Он решил сменить тему:
- Закат такой красивый… Я уже так давно не видел нормальных закатов.
- Из-за тумана… - вздохнула Элли. – Это ужасно. Не закаты, конечно, без закатов прожить можно. А всё остальное, о чём вы рассказали. Столько напастей на Волшебную страну… Неужели не бывает так, чтобы всё было хорошо?
- Наверное, не бывает, - сказал Фарамант, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно. – Но и так, чтобы всё было плохо, тоже не бывает… Наверное.
Он встал, чтобы быть на одном уровне с ней. Она сидела на ступеньках крыльца, обхватив руками колени и глядя на зеленое небо, очень красивая, очень чужая. Кагги-Карр, судя по всему, смогла увидеть в ней ту девочку с удивленными глазами. А ему это никак не удавалось. И так и не получилось спросить, увидела ли она человечка, который когда-то каждый раз встречал ее на входе в город, которого она вытащила из тюрьмы, который сам был среди тех, кто вызволил ее из подземного плена… узнала ли она его в этом нервно покашливающем старичке-недомерке? У него ведь только и осталось, что артистическая прическа да зеленые очки…
- Мы, я так думаю, в последний раз видимся, - сказал он. – Если, конечно, вы не станете учительницей в нашей супершколе.
- Получается, так, - вздохнула она. – И с Кагги-Карр тоже. Вы только не обижайтесь, - добавила она. – Мне всё это грустно. И с вами тоже прощаться не хочется. Что за жизнь – сплошные прощания…
- Могу представить… - Фарамант снова посмотрел на нее и, схватившись рукой за цепочку с ключом, не очень уверенно сказал: - Примите на память, фея Элли. Не обо мне… Об Изумрудном городе.
С этими словами он расстегнул очки, снял и протянул ей.
- Вот это да, - сказала она. – А вы уверены?
- Конечно. Ради вас я не то что очки… Тем более что они уже и не нужны мне. Туман свое дело сделал…
- Как-то это непривычно… - И, посмотрев внимательно на маленького стража ворот Изумрудного города, сказала уже без вежливых попыток отказаться от подарка: - Спасибо, Фарамант. Никогда не забуду ни тебя, ни наш город.
А он снова сел рядом с ней на крыльцо и мрачно посмотрел на красное небо, не думая о том, что впервые за много лет оно перестало быть зеленым. Потому что и без этого всё было странно… Он был в чужой стране, разговаривал с Элли, а думал об очках, которые ему больше не понадобятся
~~~
Когда Альфред Каннинг впервые увидел гномов, он почему-то очень радовался по этому поводу. А когда его спросили, что в них смешного, ответил:
- Да не смешного… Просто мне нравится, что в вашей стране оживает сказка. Волшебницы, драконы, вот теперь гномы… Почти шапка-невидимка, почти сапоги-скороходы…
- То есть всё, что есть в Волшебной стране, в Большом мире встречается в сказках? – спросил страж ворот, сидящий рядом с ним перед телевизором.
- Почти всё, - сказал Фред, немного подумав.
- А есть у вас… - Фарамант посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что его никто больше не слышит, и продолжил: - Есть у вас сказка о такой непонятной штуке вроде ящерицы, которая может гипнотизировать людей своей расцветкой?
- Гипнотизировать? – Фред задумался. – Что-то не припомню. Есть ящерица, которая убивает взглядом. А такого нет.
- Она еще большинству людей не видна, - добавил Фарамант, хотя желание спрашивать пропало. Какой смысл спрашивать о галлюцинациях? А в том, что никакого разноцветного существа на самом деле не было, он в последнее время уверился почти на сто процентов. По ряду причин. – Не знаю только, всегда или когда захочет.
- Не знаю, - уверенно сказал Фред. – А что, у вас такое водится?
Особого интереса в его голосе не чувствовалось. Все-таки ни волшебство, ни зоология не были его коньком. Но Фараманту это было только на руку.
- Да нет, не водится, - сказал он, закрывая тему. – Раньше, говорят, водилось. А как назывались, никто не знает. Ящерица и ящерица. Такая вот ерунда.

///Конец рассказа "Без названия, или Сказка о маятнике, кинжале и зеленых очках"

"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 2 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 797
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:37. Заголовок: БИЛЕТ: Энкин Флед, «Скорей в корзину! Шар готов к полёту!»


Вверх!

БИЛЕТ: Энкин Флед, «Скорей в корзину! Шар готов к полёту!»


"Ультиматум" в Стране Мигунов подошёл к концу. Армия дуболомов была уничтожена!... Почти... Энкин Флэд успел заранее продумать план побега. Всё было готово! Мастера Изумрудного Города постарались на славу! Специально для Энкина Флэда был собран воздушный шар, сделанный по проэкту того, на котором когда-то улетел Гудвин.
Энкин Флэд, спотыкаясь и оглядываясь бежал к овражку, в котором находился заветный спасительный воздушный шар, бережно укрытый зеленоватым полотном.
- Скорее! - Задыхаясь от бега бросил он через плечо. - Они нагоняют!
Обращался Энкин Флэд к двум уцелевшим дуболомам, которые бежали следом. Им удалось стащить кое-что прямо с поля боя. Один тащил пушку, другой схватил целую груду ядер для неё. Энкин Флэд бежал, громко звеня своими латами, на которых были навешаны все известные разновидности "холодного оружия" . Удивительно было, как он только мог бежать с таким весом!
Энкин Флэд яростно сорвал полотно и обнажил свой "спасительный" шар. Про шар он знал только то, как взлетать и управлять. Про вес, который способен он поднять, он задумается позже.
Фарамант, Дин Гиор и Чарли Блэк уже увидели шар, что приподнялся из-за верхушек деревьев, и мигом свернули к оврагу. Энкин Флэд полез вверх по верёвочной лесенке в корзину. Он увидел подходящих врагов и прокричал:
- Скорей в корзину! Шар готов к полёту!
Энкин Флэд ухнул в корзину, да так, что звон был слышен за версту. Дуболомы заспешили следом, но совсем не пожелали расставаться с пушкой и ядрами. Кое-как взгромоздили тяжёлую артиллерию в корзину, едва не задавив уже сидевшего там Энкина Флэда. Чарли Блэк и другие уже находились совсем близко. Энкин Флэд быстро отвязал шар и надеялся что они поднимутся выше уже достигнутых 3-4 метров. Но этого не случилось. Шар, напротив, стал даже опускаться. Паника охватила Энкина Флэда. Его враги уже почти были под корзиной! Дуболомы в панике стали заряжать пушку, но Энкин Флэд подлетел к ним и, выхватив ядро, выбросил за борт корзины.
-Олухи! Нам нужно набрать высоту! ВЫ-СО-ТУ!!! Всё за борт! За борт всё самое тяжёлое! - Затопал он ногами.
Дуболомы стали послушно избавляться от лишнего груза и даже превратили это в своего рода обстрел врагов. Энкин Флэд встал у борта, наблюдая как Чарли Блэк, Фарамант и Дин Гиор растерянно метаются туда-сюда, не в силах достать обидчиков.
-Так вам! Неудачники!! - Кричал он, махая кулаками.
Вскоре ветер вынес их к возвышенностям. Там была опасность столкнуться с верхушками деревьев. Энкин Флэд это заметил и снова заорал во всё горло:
-Выше!!! Выше, тупицы!!! Избавьтесь от ВСЕГО ТЯЖЁЛОГО, ЛИШЬ БЫ ШАР ПОДНЯЛСЯ!!!
И он снова вернулся к борту. Дуболомы взялись за пушку. Вскоре она уже летела вниз. Однако, этого шару было мало. Дуболомы осмотрели корзину. Ничего тяжёлого, случаем, не осталось? И вдруг в глаза бросился сам Энкин Флэд. Тот стоял спиной к дуболомам и кричал какие-то ругательства в адрес Чарли Блэка. Его осмотрели с головы до пят. Энкин Флэд напялил на себя всю амуницию, которая только существовала в Изумрудном Городе. «Избавьтесь от всего тяжёлого, лишь бы шар поднялся!!!»… Нет проблем! Не думая, дуболомы схватили Энкина Флэда за ноги и выбросили за борт! Энкин Флэд успел только эйкнуть, а дальше он уже просто с визгом и свистом летел вниз.
Падение смягчили сучья деревьев, а его латы защитили от сильнейшего удара. Энкин ошарашенно глянул вверх. Дуболомы довольно махали ручками.
Они блестяще исполнили приказ!
- …Ну вот ты и попался! – Прогремел голос Чарли Блэка.
Энкина быстро связали, а он этого даже и не заметил. Всё-таки получив небольшое сотрясение, он продолжал тупо смотреть вверх, на улетающий шар, который вскоре скрылся за облачком. Тяжёлого груза на нём теперь совсем не было…

///Конец рассказа "Вверх!"

"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 1 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 798
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:39. Заголовок: БИЛЕТ: Ментахо, "Лучше отправьте меня в рудники, я буду стараться изо всех сил!"


Жребий

БИЛЕТ: Ментахо, "Лучше отправьте меня в рудники, я буду стараться изо всех сил!"

- И что же вы предлагаете, почтенный Страшила? - Хранитель времени смотрел на соломенного мудреца с искренним недоумением.

- Что я предлагаю? - переспросил Страшила, вставая со своего кресла. - Я предлагаю внушить им - когда они проснутся - что в прошлом они были полезными людьми. Специалистами, каждый в своём деле. Ткачами, пахарями, сапожниками, металлургами...

Правитель Изумрудного города важно прошёлся по комнате, стараясь однако держаться подальше от огня. Впрочем, дальний торец комнаты он тоже обходил стороной - в полутьме там копошилась какая-то крыса. Что-то много их развелось в последнее время в Пещере. А Ружеро стоял словно громом поражённый - замешательство в его глазах сменилось радостным изумлением:

- Да ведь это решит все проблемы Подземной страны! Вы представляете, сколько рабочих рук мы получим вместо праздных нахлебников? Вы просто гений, почтенный Страшила!

- Ну что вы, что вы, дорогой Ружеро, - Страшила смущённо поклонился, но чувствовалось, что он доволен.

В этот момент в дверь постучали.
- Его величество король Ментахо! - торжественно объявил слуга - и в комнату втиснулась осанистая фигура зелёного короля.

- Тсс! - Ружеро сделал Страшиле знак рукой. Соломенный человек мог на радостях выдать гостю свой грандиозный замысел, и это сорвало бы все планы.

Страшила понимающе подмигнул Ружеро и сделал шаг навстречу вошедшему Ментахо.

- А я к вам по делу, господин Страшила, - заговорщицки улыбнулся король после взаимных приветствий. - Вижу и наш Хранитель времени здесь. Это очень кстати. Вы знаете, я тут поразмыслил на досуге о судьбах нашей многострадальной родины, о бедном населении, которому приходится содержать своим трудом целых семерых королей...

Закончить эту мысль Ментахо не успел. Крысе, шуршавшей в дальнем углу, похоже не понравилось такое скопление народу, и она рванула к выходу наискосок через всю комнату. Страшила и Ружеро только и успели заметить стремительно бегущий серый комок с длинным шерстистым хвостом, но не такой была реакция Ментахо. Величественный король побледнел как полотно, задрожал чуть ли не всем телом и бросился вон из комнаты, не успев даже пробормотать приличествующих случаю извинений.

- Что это с ним? - Страшила озадаченно взглянул на Ружеро.

- Понимаете ли, почтенный Страшила, - Ружеро виновато развёл руками. - Король Ментахо ужасно боится крыс. Что делать, у королей свои странности, а крысы и вправду не самые приятные животные. Кстати, что-то их чересчур много развелось в нашем Подземелье. Но ваша гениальная идея поможет справиться и с этой бедой.

Воодушевлённый Ружеро прошёлся по комнате и продолжил свои рассуждения:
- Вы представьте себе! Мы усыпим королей, с жёнами, детьми и родственниками. Мы усыпим дворцовую челядь. А с ними и министров, и шпионов, и солдат. Целых семь дворов! Не меньше тысячи дармоедов! Впрочем, один штат министров наверно придётся оставить. Или лучше выбрать новых, из народа. А потом, когда они проснутся, мы воспитаем из них хлебопашцев, инженеров, каменщиков! Ну и конечно крысоловов, чтобы избавиться от этого зверья, а ещё садовников, кузнецов, пекарей, портных... Да ведь это настоящая революция!

- Да, - мудро покачал головой Страшила. - Вашу страну ждёт великое будущее!

* * *

- Ну что, дружок, поспеши, твоя очередь, - Ружеро ласково улыбнулся смущённому Ментахо и ободрительно похлопал его по плечу. - Тяни жребий и перед тобой откроется твоя истинная судьба. Ну же!

Оробевший Ментахо медлил. Словно в поисках поддержки он оглянулся кругом. Неподалёку радостный Барбедо уже примеривал поварской колпак, а стройный юный Бубала с интересом щёлкал портняжными ножницами.

Наконец, решившись, Ментахо протянул руку, пошарил в стоявшем перед ним чёрном котелке, вытащил оттуда сложенную бумажку и протянул её Ружеро.

- Крысолов, - объявил Хранитель времени, дружелюбно улыбаясь. Но улыбка тут же сползла с его лица, ибо Ментахо взвыл как резаный:

- Что?! Как?! Нееет! Только не это! Всё что угодно, только не это! Лучше отправьте меня в рудники, я буду стараться изо всех сил! Крысы! О нет!

И с жалобным стоном бывший король лишился чувств.

/// конец рассказа "Жребий"

"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 1 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 799
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:41. Заголовок: БИЛЕТ: Ружеро, «Ар-р-мия, стой!»


Ловец уходящего времени

БИЛЕТ: Ружеро, «Ар-р-мия, стой!»

На столе, покрытом зеленой скатертью, стояла небольшая коробка, обернутая обычной пергаментной бумагой и перевязанная фиолетовой тесёмкой. Это был подарок к его дню рождения. Еще утром ее принес лакей и сказал, что сверток как всегда доставил какой-то незнакомый человек и попросил передать имениннику. И только под вечер Ружеро удалось вырваться из объятий назойливых гостей, многочисленных тетушек и дядюшек, кузенов и кузин с их приторно-сладкими заздравными речами и глупыми подарками. Наконец то он остался один в своей комнате. Ружеро подошел к столу и открыл коробку. В ней оказался набор игрушечных солдатиков в фиолетовой форме. Последний комплект, которого ему не хватало для полной коллекции. Фигурки были сделаны очень искусно, так, что можно было разглядеть мельчайшие детали и даже черты лица. Здесь были мечники, копейщики, погонщики Шестилапых и лучники на драконах. Внимательно рассмотрев каждую фигурку, Ружеро бережно отнес их к книжному шкафу и поставил на полку. Туда, где хранились остальные шесть армий его коллекции. Уже собираясь выбросить коробку, Ружеро вдруг обнаружил на дне какую-то записку. «Странно – подумал он – раньше никаких записок не было». Развернув сложенный вчетверо листок бумаги Ружеро начал читать: «Здравствуй, мой маленький друг! Хотя, ну что за глупости я пишу, ты стал уже совсем взрослым. Я поздравляю тебя с днем рождения и искренне надеюсь, что мой подарок, вернее мои подарки пришлись тебе по душе. Как ты наверно уже догадался, всех этих солдатиков тебе подарил я. Вероятно, ты думал, что я исчез, но это не так. Я всегда помнил о тебе. Когда мне исполнилось 16 лет, я вынужден был уехать из города. Но я часто наведывался сюда, особенно старался приехать в те месяцы, когда был уверен, что увижу тебя. Возвращаясь в этот город, я как будто возвращался в свое детство, а когда удавалось тебя увидеть, мне казалось, что детство мое все еще со мной, все еще во мне. Я старался быть незамеченным тобой, потому что мне казалось, что тебе будет неинтересно общаться с взрослым дядей и совсем уже скучно с дряхлым стариком.
Я очень не хочу огорчать тебя, малыш, в твой день рождения, но мне придется это сделать. Этот подарок был последним, что я смог тебе подарить. Не потому что я разучился делать солдатиков или мне надоело это занятие. Просто, когда ты прочтешь это письмо, меня уже не будет на свете. Я чувствую, что мой путь пройден до конца. Не печалься и не плачь, это жизнь, таков закон природы, который удалось обмануть лишь избранным и то с помощью чуда этой самой природы. Я прожил долгую и счастливую жизнь и не о чем не жалею. Прощай, друг мой. Будь счастлив. Тильо.
»
Ошарашенный этим известием Ружеро некоторое время не мог прийти в себя. Он вдруг отчетливо вспомнил Тильо, так, как будто их встреча состоялась только вчера. Тильо – друг его детства, Ружеро познакомился с ним девять лет назад во время одной из своих вылазок за пределы дворца. Подобные прогулки были нежелательны, но и не запрещались. И Ружеро воспользовался этой возможностью, потому что изнывал от тоски и безделья. Единственным спасением были книги. Ружеро много читал, но ему так не хватало товарища по играм. Того, с кем можно было бы поделиться прочитанным, пофантазировать, придумать что-то свое. Все его ровесники из «дворцовых» считали чтение книг утомительным занятием, недостойным их благородного происхождения, и все больше проводили дни, предаваясь праздности и нездоровому безудержному веселью.
Тильо был любознательным и смышленым парнишкой и, хотя в его распоряжении не было такого огромного количества книг, как в дворцовой библиотеке, но все же он рано научился читать и те несколько книжек, что удалось приобрести его отцу, были для Тильо настоящим сокровищем. А Ружеро старался каждый раз брать с собой все новые книги из дворца, чтобы прочитать их вместе с другом. Особенно Ружеро и Тильо нравились легенды и сказания, повествующие о древних временах, эпохах великих королей и полководцев. И многие из этих легенд становились сюжетами их увлекательных игр. «Армия, стой! Сомкнуть ряды» – командовал Ружеро. Вернее в тот момент он был не мальчиком Ружеро, а знаменитым полководцем Ландольфо, приказывающим своим воинам отразить очередную атаку коварных Марранов.
С тех пор как мальчишки познакомились друг с другом, Ружеро начал вести дневник. Он скрупулезно записывал в него события каждого дня. А иначе кто бы ему рассказал о Тильо после очередного пробуждения.
Ключ от сундука и медальон с запиской о том, где спрятан дневник, Ружеро всегда носил с собой на цепочке. И все было бы хорошо, если бы не одно обстоятельство. Спустя некоторое время Ружеро стал замечать, что Тильо стремительно меняется, растет и взрослеет. Ружеро подозревал, что всему виной эта вода и периодические «спячки» всех жителей дворца. Вернее вода являлась причиной того, что в то время как Тильо взрослел, Ружеро оставался все еще маленьким мальчиком. Эти перемены очень огорчали его, однако Ружеро надеялся, что это не помешает им с Тильо оставаться верными друзьями.
Надеждам его не суждено было сбыться. Однажды он сразу же после трехдневного курса обучения вышел погулять в город и как всегда направился в сторону дома Тильо. Но друга там он не обнаружил. И вообще никого из его семьи, ни отца, ни матери, ни брата с сестрой. Сначала Ружеро подумал, что ошибся и попал не в тот квартал, но потом кто-то из соседей сообщил ему, что семья, жившая в этом доме, три месяца назад уехала отсюда. Куда, никто не знал, вероятно, куда-то в сельскую местность.
Отъезд Тильо стал для Ружеро настоящим ударом, он замкнулся в себе, еще реже его можно было увидеть в компании сверстников, всё больше времени он стал проводить в библиотеке, посвящая дни и ночи чтению и учёбе, и, конечно, продолжал вести дневник. Очень часто Ружеро совершал прогулки по городу, вспоминая Тильо. Постепенно ему стало казаться, что и не было никакой встречи, а всё это просто приснилось. И вот сегодня в день празднования своего шестнадцатилетия Ружеро узнал, что не стало на свете его единственного настоящего друга. Внезапно он почувствовал себя глубоким стариком, уставшим от жизни. В какой-то степени это была правда. Ведь сегодня исполнилось ровно сто двенадцать лет с момента его появления на свет.
Негромкий стук в дверь прервал его мысли. В комнату вошел отец Ружеро, казначей Его Величества короля Ментахо.
- Ружеро, сынок, ну что же ты ушёл, оставил гостей. Кстати, не забывай, сегодня наш сектор ложится спать – сказал Арнальдо.
- Хорошо, папа. Спасибо, я помню. Извини, но мне просто захотелось побыть одному – ответил Ружеро и мысленно поклялся, что это будет последнее его усыпление. Завтра же, вернее через полгода он пойдет к Хранителю времени и попросится к нему в ученики. Зачем? Точного ответа на этот вопрос Ружеро пока не знал. Для начала хотя бы затем, чтобы покончить с этим нелепым, навязанным ему образом жизни. Для того чтобы не терять ни секунды драгоценного времени, не позволять раз за разом стирать себе память. Пускай она восстанавливается после короткого обучения, но полностью ли? Не исчезают ли бесследно какие-то сокровенные, уникальные, единственные, его и только его чувства, эмоции, ощущения. Происхождение обязывало Ружеро соблюдать закон, принятый столетия назад. И изменить что-то в этом законе было величайшим кощунством. Единственным выходом оставалась возможность стать Хранителем времени. Какие глупцы те, что, искусственно продлевая себе жизнь и бессмысленно растрачивая её, на самом же деле воруют у самих себя и время и память. Такая вечная жизнь Ружеро была не нужна…

///Конец рассказа "Ловец уходящего времени"



"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 2 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 800
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:45. Заголовок: БИЛЕТ: Балуоль, «Куда это подевались змеиные головы?»



Первый пир Урфина Джюса

БИЛЕТ: Балуоль, «Куда это подевались змеиные головы?»

- Куда это подевались змеиные головы? – строго спросил повар Балуоль.
Поваренок Кардамоль развел руками и румянец стыда покрыл его лицо.
- Нет. Ведь Гудвин Великий и Ужасный никогда не ел такую еду…
- Хм… - задумался придворный повар. – А ведь и верно. Гудвин Великий и Ужасный никогда не приглашал волшебниц к себе в Изумрудный город в гости. Даже прекрасную Стеллу… Страшила Мудрый сам не ел, но устраивал великолепные пиры…
- А что произошло? – с опаской спросил поваренок
Балуоль покосился на дверь и прошептал:
- Урфин Джюс, злой волшебник, который недавно захватил наш город, приказал мне приготовить особые блюда, какие едят только волшебники.
- Ой… - вырвалось у мальчишки.
- Вот то-то же – заметил Балуоль. – А, как известно, у волшебников не такой, как у обычных людей, вкус!
Повар осмотрел полки, кладовые и задумчиво почесал затылок
- Куда это подевались змеиные головы, а также паучки и пиявки? Хм… О, придумал! Эй, поварята!
- Мы здесь! – откликнулись несколько ребят.
- Слушайте, пойдите за город в лес, погуляйте, ягод и травок-муравок наберите. А я займусь работой – негоже вам дети, видеть, как еду для колдуна готовят.
- Хорошо – пискнула Пэтти.
Поварята похватали корзинки и выбежали из дворцовой кухни.
Балуоль же загадочно улыбнулся и принялся за стряпню.

*****

Пиршественный Зал был освещен факелами. Некогда прекрасный зал сиял причудливой игрой изумрудов, но теперь великолепных камней не было – все они попали в казну завоевателя…
Во главе стола, на троне Гудвина, который нарочно перенесли сюда из тронной залы, чтобы всегда напоминать о величии завоевателя, восседал Урфин Джюс.
Изумруды были вынуты отовсюду, кроме трона, и когда на нем восседал Урфин Джюс, сияние драгоценных камней делало выражение мрачного сухого лица диктатора еще более неприятным.
На спинке трона сидел филин Гуамоко, сонно прикрыв желтые глаза. А сбоку стоял медведь Топотун, зорко присматриваясь к пирующим, чтобы наказать любого, кто не окажет должного почтения повелителю.
Пир подходил к концу. Придворные осушили немало бокалов за здоровье нового императора Изумрудного города.
Дверь раскрылась, вошел толстый повар, неся на золотом подносе два блюда.
- Любимые кушанья вашего величества готовы! — громко провозгласил Балуоль и поставил блюда перед королем.
Придворных затрясло, когда они увидели, что принес повар. На одном блюде возвышалась горка копченых мышей с хвостиками винтом, на другом лежали черные скользкие пиявки.
Урфин сказал:
- У нас, волшебников, свой вкус и он, быть может, покажется несколько странным вам, обыкновенным людям.
Медведь Топотун проворчал:
- Хотел бы я посмотреть на того, кому покажется странным вкус повелителя!
При гробовом молчании присутствующих Урфин съел несколько копченых мышей, а потом поднес к губам пиявку, и она стала извиваться в его пальцах.

///Конец рассказа "Первый пир Урфина Джюса"


"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 0 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 801
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:47. Заголовок: БИЛЕТ: Джон Смит, «Уже целый год никто не приходит мне помочь»


Письма в Канзас

БИЛЕТ: Джон Смит, «Уже целый год никто не приходит мне помочь»

«Дорогой Джон.
Если б ты знал, как тут всё замечательно! Каждое утро я выхожу из дома и вижу красоту необычайную. Это просто рай на земле. Тут такие миленькие деревья, круглые, мне по пояс, а листья у них похожи на сердечки. А фрукты! Я никогда не видела таких у нас, в Канзасе. Одни похожи на синие персики, другие – на белые яблоки. Но больше всего мне понравился мирропуль – это такой фрукт, на вкус нечто среднее между сливой, грушей и апельсином, а похож на большой круглый арбуз, только полоски красно-розовые. Впрочем, я, кажется, писала это тебе в прошлом письме.
Я сейчас сижу возле маленького пруда и пишу тебе письмо. Знаешь, эти рыбки такие красивые, блестящие, выпрыгивают из воды почти у самого берега, и я даже пробовала ловить их руками. Один раз я почти поймала золотую рыбку и, стыдно сказать, Джон, упустила. Но я не сдаюсь!
Энни С Тимом умчались вчера, решили навестить Пещеру Рудокопов. Не понимаю, что им там делать одним – там же темно и никого нет. Но ты же знаешь, они такие непоседы, вечно что-нибудь затеют: то в замок Гуррикапа им захотелось, а то взяли собачек и отправились в Жёлтую страну. Я сначала сопротивлялась таким выходкам, но Элли их поддержала. А мне сказала: «Тебе не понять, мам». Представь себе! Сама Элли всё больше дома, со мной, иногда только повидается с кем-нибудь. Сейчас она, кстати, поехала к маковому полю, сказала, что хочет детство повспоминать.
Так что, Джон, пока я совершенно свободна, вот и решила написать тебе. Пёсики, и те погостить уехали. В Лисогород, или Лисоград, никак не могу запомнить. Так что со мной только моя маленькая коровка Петти. Ты не представляешь, как мы с ней болтаем дни напролёт! Жаль, что в Канзасе животные не разговаривают, что бы творилось на нашей ферме!
Ты, дорогой, наверно, думаешь, что я тут сижу, ничего не делаю, разленилась совсем. Да? А вот и нет. На днях решила прибраться в пещере этой старой ведьмы, Гингемы. Там было много всякого хлама, но угадай, что я нашла. Представь себе, большую старую книгу! Она такая тяжёлая, что я едва дотащила её до дому. Ах да, я же не сказала, что теперь это моё главное развлечение? В книге всё написано очень непонятно, но если читать вслух, иногда происходят довольно забавные штуки. Один раз в воздухе завертелись большие сверкающие шары, они покружились немного, потом столкнулись, и был большой «бух». В другой раз прискакала толпа лягушек, они сели в круг и уставились на меня. Долго я потом думала, что же с ними делать. Зато как смешно испугались наши соседи, Лотусы! Они ведь Жевуны, а Жевуны все очень боятся лягушек. Довольно странный народец. Впрочем, они милые и добродушные и часто помогали нам, особенно в первое время.
А ещё один раз я прочитала очень длинную и заковыристую строчку, и получился маленький смерчик. Он немного покружился на месте, а затем улетел куда-то на юг, к Кругосветным горам.
А как дела у тебя, Джон? Не скучай, мы скоро вернёмся. Только дождёмся Праздника Урожая, такое нельзя пропустить!
Твоя Анна.
P.S. Привет тебе от О’Келли. Они приехали вчера вечером».
Фермер Джон давно прочитал письмо, но взгляд его снова и снова бегал по строчкам.
-Нет, ну это издевательство какое-то! – он с бессильной злостью взглянул на ворону, сидящую на заборе.
-Кагги-кар! – ответила та, нагло оглядывая Джона блестящими глазками. Улетать она пока не собиралась.
Под знойным горячим солнцем земля раскалилась. Поле будто дрожало в знойном воздухе. Канзасская степь летом – это серьёзно.
Джон почесал в затылке, снова оглядывая письмо. Он работал с утра, и пот катился с него градом. Оглянувшись на дом, фермер оторопел на секунду: всё никак не мог привыкнуть к маленькой лачужке вместо большого крепкого дома. Нет, это поправимо, наверно. Наверно. Если оно того стоит.
Джон подумал, порылся в карманах и нашёл огрызок карандаша. Вряд ли в жилище найдётся бумага, так что Джон повернул лист другой, чистой стороной и пристроился тут же, на большом камне.
-Сейчас, гадюка, подожди пять минут.
Ворона внимательно наблюдала за ним сверху вниз, хитро щурясь.
«Дорогая Анна», - вывел Джон.
«Уже целый год никто не приходит мне помочь».
Коряво как-то. И, наверно, не стоило так начинать: ещё подумает, что он жалуется. Зачеркнуть что ли? Ладно, сойдёт. Он оставил эту фразу и начал писать с красной строки.
«Я очень рад, что у вас всё хорошо. Дети счастливы, ты тоже, для меня это самое главное. А у меня всё нормально. Работаю в поле, как всегда. Урожай, похоже, будет вполне себе. С вашими овощами-фруктами не тягаться, конечно, но прилично, прилично. Я стараюсь. Мне, правда, тяжеленько приходиться, я ведь тут совсем один с тех пор, как вы уехали. То есть, я не говорю, чтобы Элли или Энни помогали мне здесь, на поле, это тяжёлая грязная мужская работа. Но раньше я приходил домой и меня ждал сытный ужин и любимая семья. Ты не подумай, я вовсе не тащу вас обратно, но хочется с кем-нибудь поделиться. Не бери в голову.
Да, ещё, когда у нас последний раз был ураган, дом снесло. Я его отстроил маленько. Наверно, это был твой смерчик, потому что он сначала попытался поднять дом в воздух, но у него не получилось. Но это ничего, до вашего приезда я всё отремонтирую.
Я вот что хотел сказать, Анна. Я действительно очень рад за вас, но не хотите ли вы («возвращаца», - хотел написать Джон, потом задумался: «вазврощатца»? «возвырощаца»?) ехать обратно? Я не тороплю, но вернётесь ли вы? Мне просто надо знать.
Кстати, передавай привет О’Келли. Они на днях одолжили у меня мулов, чтобы добраться до Волшебной страны. Значит, уже доехали. Это хорошо. Мы с Мери и так справимся. Она немного старовата для такой работы, но ничего, пока у нас неплохо получается. Только медленно.
Анна, я вот что подумал. Волшебная страна, похоже, действительно рай на земле, как ты пишешь. А подумал я вот что. Может и мне к вам? То есть, Анна, если вы вернётесь, конечно, нет, ферму надо поддерживать, и я готов, сколько надо будет. Но я просто подумал… Может, вы не хотите? Может в Волшебной стране лучше? Тогда бы я к вам… Не бери в голову.
Я просто хочу знать. Когда вы вернётесь? Уже год, целый год я тут один. Мне не хватает вас – тебя, наших девочек, даже собак. Просто скажи.
Твой Джон».
Грифеля едва хватило на последние слова: он стёрся. Фермер привязал письмо к ноге вороны.
-Кагги-кар! – крикнула та с насмешкой и улетела.
Джон всё стоял, смотря вслед птице. Он, казалось, готов был ждать, когда ворона вернётся с ответом. Может, вскоре после этого вернутся и они?
Но Джон уже почти мог прочитать следующее письмо и, если постараться, даже увидеть лицо Анны с хитрой улыбочкой. «Что ты, милый, конечно, мы вернёмся. Даже не думай, работай себе спокойно. Мы обязательно вернёмся… ещё через годик».

///Конец рассказа "Письма в Канзас"

"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 0 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 802
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:48. Заголовок: БИЛЕТ: Железный Дровосек, «Уберите собаку! Она укусит меня!»


Сто лет спустя

БИЛЕТ: Железный Дровосек, «Уберите собаку! Она укусит меня!»

- Наконец-то! Вот они! – Страшила бросился к телеге и нетерпеливо откинул мешковину. Огромные, словно камни, и такие же тяжелые, там покоились книги. Старинные, полуистлевшие, в сафьяновых и кожаных переплетах. Правитель Изумрудного Города гладил их своими непослушными мягкими пальцами, не пытаясь даже приподнять. – Либерея Гуррикапа! – шептал он благоговейно. – Самые волшебные книги во всей Волшебной стране! Наконец-то я их нашел!

В последующие недели – да что там недели, месяцы! – никто не осмеливался тревожить Правителя. Да и то сказать, в этом не было необходимости. Город функционировал как хорошо отлаженный часовой механизм, благополучная, сытая, богатая жизнь мягко катилась по накатанной колее. Все важные законы были давно приняты. Все необходимые благоустройства завершены. Так что Страшила мог с легким сердцем (или нет, о Страшиле лучше скажем – «безо всяких сомнений» или «без задней мысли») пустить дела на самотек. Что он и сделал. Запершись в тронном зале, самый образованный Правитель за всю историю Изумрудного города погрузился в изучение магической науки.

Правда, подданные ни минуты не колебались, когда в гости к Страшиле приехал его самый лучший, самый старый друг – император Мигунов, Железный Дровосек. О нем немедленно доложили, и Правитель тут же отложил свои ученые занятия, ставя во главу угла дружеское общение.

Друзья обнялись. Прочные, неоднократно замененные суставы Дровосека все так же блестели, казалось, он только молодел с годами. Новый костюм Страшилы, набитый свежайшей соломой, едва ли содержал хоть частицу того Страшилы, которого когда-то сняла с кола девочка Элли – и все же это был он.

Поговорили о том, о сем, и Дровосек, наконец, осторожно перешел к цели своего визита.
- Ты их прочитал? – спросил он друга.
- Не все, далеко не все! Ты не представляешь себе, какой это кладезь мудрости! Чего там только нет! Учиться, учиться и учиться - хватит на много лет, - оживился Страшила.
- А про мой случай… ничего?
Страшила грустно взглянул на Железного Дровосека.
- Ты так и не смирился? Зачем тебе это? Твоей невесты давно нет в живых. Ты же бессмертный! Сколько лет прошло? Сто? Больше?
- Неважно, сколько. К этому нельзя привыкнуть… Тебе не понять – ведь ты никогда не был живым человеком, - тихо сказал Дровосек.
- Не был! Да, я не был! А обо мне ты подумал? Что со мной будет, если ты… когда ты… Тьфу… - Страшила на секунду отвернулся. А когда повернулся снова, ему пришлось поспешно искать платок для своего железного друга. По молчаливому согласью друзья сменили тему разговора.
- Ты все же посмотри…вдруг попадется, - попросил Дровосек, выходя.
- Смотрю, - огрызнулся Страшила. – Думаешь, не понимаю? Затем и читаю…

Дровосек остался в Изумрудном городе погостить – на неопределенный срок, его подданные, по прошествии лет, тоже не слишком нуждались в его ежедневном присутствии. Со Страшилой он виделся каждый день. Вопросов другу Железный Дровосек больше не задавал. И так было ясно с первого взгляда: «ничего нового». Так прошли две недели, началась третья. И не нам с вами судить, как и что прочел на лице друга правитель Мигунов, только однажды, придя в Тронный зал, он вдруг спросил безо всякого предисловия:
- И что же это за средство?
Страшила опустил глаза.
- С чего ты взял, что я что-то нашел? – буркнул он, разом выдавая себя и словами, и поведением.
- Расскажи мне, пожалуйста, что это за средство, - повторил Железный Дровосек.
Страшила понял, что неприятного разговора не избежать.
- Это даже не средство, - начал он с досадой. – Это просто, как двести двадцать пять умножить на шестьсот семьдесят восемь. Мы могли бы и сами догадаться. Вот, скажем, я. Если я, скажем, пожелаю навестить могилу Элли и полечу на драконе в Канзас, что со мной там будет?
- Хм… Ты превратишься в обычное пугало, - предположил Дровосек.
- Правильно. Я потеряю дар речи, не смогу двигаться – словом, стану просто набитым соломой тюком. Другими словами, лишусь всего, что есть во мне волшебного. А что будет, если полетит, например, страж ворот Гар Блос?
- Ничего. Слетает в Канзас, погостит там и вернется.
- Тоже правильно. Потому что он живой человек, в нем нет никакой магии. Так вот, если ты окажешься в Канзасе, с тебя, как и с меня, тоже слетит вся магия, как ореховая скорлупа. Вот и все.
- Ты хочешь сказать…
- Угу. Ты снова станешь живым молодым человеком, каким был до того, как Гингема заколдовала твой топор. Смертным, - подчеркнул Страшила.
- Ты уверен? А что если я… ведь прошло сто лет! Я-живой должен был уже умереть!
- Ты не жил. Ты был – и есть – под властью магии. Поэтому ты станешь точно таким, как был в те годы. У Гуррикапа описан очень похожий случай, у него тут увлекательнейшие заметки на полях, надо сказать… Только это было несколько тысяч лет назад, там один парень, он был рыбак, утонул, и…
Но Дровосек не стал слушать дальше.
- Не надо объяснять. Если ты говоришь, что это поможет, я тебе верю. Я отправляюсь за горы.
Только тут Страшила понял, что он натворил.
- Ты это серьезно? Ты понимаешь, что назад дороги нет?
- Понимаю. – Дровосек принялся мерить шагами залу.
- Но зачем!? Зачем? Ведь ее уже нет, ее не вернуть…
- Я знаю. Но я хочу прожить свою жизнь. Человеческую жизнь.
- А Мигуны? – Страшила хватался за последнюю соломинку. – Они избрали тебя! Ты за них в ответе!
- Они отлично без меня обойдутся, и ты это знаешь не хуже меня. Там есть замечательные ребята, умные, опытные, я назначу достойного преемника.
- Но послушай! Ведь там, в Канзасе, ты окажешься уродом – карликом среди великанов, да еще и с этой дурацкой жевательной привычкой! На тебя будут показывать пальцем!
- Пускай. Я все решил!
- А как же я? – тихо спросил Страшила.
Железный Дровосек медленно обернулся и посмотрел на своего друга.
- Ты будешь всегда в моем сердце, - просто ответил он. – До конца моих дней.
- Лучше бы ты попросил у Гудвина мозги! – только и смог выговорить правитель Изумрудного города.
***
Железный Дровосек широкими шагами без устали шел по пустыне. Ни отсутствие воды и еды, ни палящее солнце, ни бескрайние пески не были страшны его железному телу. Камни Гингемы были давно демонтированы, да они и не задержали бы человека, уходящего из Волшебной Страны. С каждым шагом он был все ближе и ближе к Канзасу. На закате целеустремленный путник дошагал до первого перелеска. Пустыня осталась позади.
- Отдохну в теньке, - пробормотал Дровосек, вытирая пот со лба. На него вдруг накатила странная, давно забытая усталость. Он опустился под дерево и через несколько минут крепко заснул.

***
Странный человек брел по улице небольшого городка. Был он ростом с восьмилетнего ребенка, одет довольно нелепо – в какой-то голубой карнавальный наряд и ботфорты, с непокрытой головой. В руке человечек нес медную воронку. Вел он себя как самый настоящий сумасшедший – все время останавливался, нагибался, зарывался ладонями в горячую придорожную пыль, или нюхал все высовывавшиеся из-за изгороди цветы подряд, а то пробовал на зуб листья и недозрелые яблоки и жевал их. То и дело прижимал руку к сердцу и часто глубоко вздыхал.

У одного забора он остановился и долго ощупывал кончиками пальцев шершавые доски и выступавшие из них шляпки гвоздей. Серьезно настроенному бульдогу такое поведение совершенно не понравилось. Он выскочил из-под ворот и с лаем накинулся на незнакомца, а поскольку тот никак не прореагировал, счел своим долгом перед хозяевами пустить в ход зубы.
Странный человек вскрикнул и схватился за ногу.
- Уберите собаку! Она укусит меня! Уберите… пожалуйста! – попросил он громко, но почему-то извиняющимся тоном. И повторил чуть потише: - Она меня укусила…
Человек потрогал сильно болевшее место укуса и в изумлении воззрился на свои пальцы.
Из симпатичного, обшитого светлым сайдингом домика торопливо выбежала девушка.
- Рекс, ко мне сейчас же! – она отозвала бульдога, посадила его на привязь и снова вернулась к странному прохожему:
- Он не укусил вас? С вами все в порядке?
Но странный человечек не отвечал. Он только смотрел и смотрел на свои пальцы, измазанные чем-то красным, широко улыбался и плакал, не вытирая слез.

/// Конец рассказа "Сто лет спустя"

"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 2 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 803
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:49. Заголовок: БИЛЕТ: Анна Смит, «Что ж, рази! Бей, только сразу насмерть»



Странные сны миссис Смит

БИЛЕТ: Анна Смит, «Что ж, рази! Бей, только сразу насмерть»

Проснувшись, миссис Смит немного поплакала, но тихонько, чтобы не разбудить мужа. Было от чего расчувствоваться: ей приснилась их погибшая девочка, будто она жива и здорова, гуляет по прекрасной лужайке, на которой растут невиданные цветы, рядом ручеек журчит, повсюду разноцветные птички порхают. И вдруг подходит к ней маленькая старушка, вся в белом, и ласково так в лоб целует.
Анна рассказала сон мужу. Джон обнял жену за плечи:
- Верно все, Энни, говоришь… Где ж ей и быть еще, нашей деточке, как не в раю… Дитя ведь невинное. А старушка – это ангелица белая, больше некому.
На сей счет, впрочем, у Анны было особое мнение:
- А мне кажется, Джон, что это матушка моя, бабушка Эмили. За ее доброту ей только в рай и дорога была. Хорошо как, что она там нашу девочку встретила, ободрила.
На это Джон промолчал, а миссис Смит между тем вспомнила кое-что еще:
- Знаешь, мне так смутно помнится, что во сне и Тотошка там с нею по лужайке бегал.
- Ну, это ты загибаешь, - Джон даже усмехнулся. – Слыханное ли дело, чтоб собаку – в рай? Если уж на то пошло, жизнь он вел, мягко говоря, не больно-то праведную. Да уж, чего только не приснится…
Ложась вечером спать, миссис Анна снова припомнила давешний сон.
- Может, опять на Элли посмотрю, - пробормотала она мечтательно, прежде чем смежить ресницы. И вправду посмотрела. Только этот сон был совсем другой. Ох, какой страшный!
Будто идет ее девочка со своим песиком по какой-то заброшенной дороге. Вокруг лес темный, мрачный. Совы ухают. Хищные звери рычат. Один вдруг как выскочит на дорогу! Миссис Анна так и обмерла. Да это же тигр, свят-свят-свят, откуда только взялся. Элли бегом от него! Через канавы прыгает, Тотошку к себе прижимает. Анна не удержалась, прикрикнула во сне на тигра – а ну, пшел! – как на нашкодившую кошку. Уфф, вроде отстал.
Проснулась в холодном поту. За завтраком сон мужу пересказала – тот нахмурился.
- Сны все глупости, женушка. Девочке нашей горемычной теперь уж бояться нечего. Прибрал ее господь. Ты помолись на ночь-то поусерднее, чтоб кошмары не мучали.
Помогло-не помогло, а на пару ночей отпустило. Но потом снова увидела миссис Смит сон. Хуже прежнего.
Будто идет Элли все по тому же страшному лесу. Сначала-то он словно и не страшный. Зверья не слыхать-не видать, солнышко светит, птички поют. Только глядит Анна на этот лес будто сверху откуда-то, и видно ей, что за поворотом дороги притаилось страшное чудовище. Не то зверь, не то человек, ножик точит, зубы скалит. А Элли к этому повороту все ближе, ближе… Не сдержалась Анна, зашептала – не ходи дальше, не ходи, по малой тропочке лесом обогни – и чудо, Элли будто услыхала ее. Свернула с дороги в чащу да и миновала страшное место.
Джон помрачнел, выслушав жену. Ничего не сказал. А вечером когда вернулся, поглядел на Анну этак заботливо, проговорил:
- А что, женушка, не махнуть ли нам с тобой завтра в город? Развеемся, по ярмарке погуляем, к доктору Робинсу чайку попить зайдем…
Доктор Робинс был психиатр. Миссис Смит поняла, что у ее мужа в мыслях, и ужасно огорчилась.
- Ты погоди, Джон, - попросила она со всей искренностью в голосе, на которую только была способна. – Может, отпустит меня. Я вот и травки заварила, попью для успокоения. Ты не спеши. Кажется мне, что на поправку пошло.
Но миссис Смит, увы, соврала своему мужу. Она не надеялась, что странные сны оставят ее. Более того, ей этого не хотелось. Просто для себя она решила впредь ничего Джону не рассказывать. А смотреть эти сны ей было надо, ох как надо. Мало ли что за опасности еще ее девочку подстерегут.
И точно, не зря решила. Только заснула – сразу увидела Элли. Та на бревне через бурную речку переправлялась. Уносит ее река, а девочка стоит, бедняжка, не знает, что делать – шест упустила, с течением не справиться. Стала Анна потихоньку бревно к берегу толкать. Поначалу вроде не слушалось оно ее, но потом пошло, пошло, да и вынесло девочку с песиком на песчаную отмель.
Ох, утром поднялась с постели – руки болят. И сердце. Муж спросил, как спалось, но тут уж миссис Смит была тверда. Сказала:
- Так себе спалось, душно в комнате было. Всю ночь ворочалась.
Джон обрадовался, бедный. А миссис Смит приготовилась и на другое утро соврать.
Только на следующую ночь ей ничего не приснилось. И на другую. И на третью. Она уже начала беспокоиться – как это понимать? Значит ли это, что ничего дурного с Элли не может произойти, что она в безопасности? Или… нет, вот про «или» миссис Смит думать не отваживалась.
На сей раз это был не лес и не река. Странный зеленый зал. Элли стоит в нем одна-одинешенька, а перед ней, на стуле вроде королевского трона – голова. Одна голова, без тела, вот ужас-то! Глазами бешено вращает, и говорит кажется что-то, а что – Анне издалека не понять, слышен только гул какой-то. Но, видать, страшное говорит, грозит, потому что видит Анна – по щекам Элли слезы потекли. И тут уж Анна не выдержала. Бросилась к дочке, собою ее заслонила.
- Чего тебе от нее надо, чудовище?
- Мама? – изумленно вскрикнула Элли за ее спиной. Но Анна не успела обернуться к дочери. В следующий миг зал заполнил странный глухой голос, исходивший будто бы не от мертвой головы, а откуда-то сбоку:
- Глупая женщина! Я великий и ужасный волшебник! Никто не осмеливается вставать у меня на пути! Отойди, иначе мне придется поразить тебя молнией!
- Что ж, рази! Бей, только сразу насмерть, - Анна не сходила с места. – Потому что пока я жива, ты и волоса на голове моей дочки не коснешься!

*
- Я устал, - мрачно проговорил злой волшебник. – Сначала Лили, теперь эта… Да что вы, сговорились что ли? Отойди, женщина, в последний раз тебе говорю! Нет? Как знаешь, дело твое… Я предупреждал. Авада кедавра!

*
Но вдруг откуда-то из-за стены – или из-за неприметной зеленой ширмы – выскочил маленький пожилой человечек. Выскочил – и остановился как вкопанный перед миссис Смит.
- Энни? – произнес он неуверенно. – Дочка? Боже мой, как же ты похожа на покойную Эмили!

*
- Опять приснилось? – Джон тряс жену за плечо. – Ты кричала – что-то вроде «можешь меня убить» или «бей насмерть»…
Анна привычно вжала голову в плечи.
- Н-не помню… - пробормотала она. – Нет, вроде ничего не приснилось.

///Конец рассказа "Странные сны миссис Смит"

"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 0 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 804
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:51. Заголовок: БИЛЕТ: Арахна, «Я иду на бой! Охраняйте моих друзей, пока я не вернусь»


Учебник истории

БИЛЕТ: Арахна, «Я иду на бой! Охраняйте моих друзей, пока я не вернусь»


Проф. Кордальо, Кордальо-мл., Террено

ИСТОРИЯ ВОЛШЕБНОЙ СТРАНЫ

Учебник для четвертого класса общеобразовательной школы.
Рекомендовано Министерством образования Изумрудного города для всех школ Волшебной страны.


Приложение 1

Битва с Гуррикапом (отрывок)

Дикие скалы кругом, словно зубы чудовищ гигантских,
Высились, над головой нависая и путь преграждая,
Будто и не было в мире для жизни пригодных угодий,
Лишь людских голосов от века не знавшие горы.
И легко бы мог там потерять дорогу и сгинуть
Целый народ - когда бы добраться он смог к этим кручам,
Сам в этот гибельный путь своею волей пустившись,
Через быстрые реки, лесов непролазные чащи,
Через края, где чудовищ неведомых рыскают стаи,
Через песчаные бури и зной Великой пустыни.
Но не пришлось блуждать без защиты племени гномов,
Не изменял народ священной верности клятве,
Что дана была в день, когда все гномское племя
Приняло в долгой вражде колдуний, равных по мощи,
Древней мудрой Карены и ей непокорной Арахны,
Сторону дочери, тем конец положивши их спорам:
Всем отныне сильней Арахна великая стала,
Не было нужно ей престарелой Карены согласье,
Чтобы родные края покинуть и в дальние страны
В тот же отправиться день, и с ней новых подданных племя
Двинулось, верное клятве, навстречу судьбе неизвестной.
Страшно было им жизни волшебной материи вверить,
Стоя на дивном ковре, Арахной поднятом в воздух,
Вниз с любопытством и страхом на землю далекую глядя,
Где будто мчались назад родные холмы и долины,
Чуждых просторы земель, и песков бескрайнее море…
Вот и конец пути! Но не в дикие горы вела их
Дочь Карены злосчастной, владычица новая гномов.
К краю скалы подойдя, рукой она вниз указала.
Властный жест проследив, пораженные замерли гномы,
Дальше и дальше падал, как в пропасть, их взгляд изумленный,
Горы и там не кончались, но ниже вершины их были,
Круто в долину спускаясь. Обширна была та долина,
Так, что другой ее край не виден был за горизонтом
Даже с такой высоты, как вершины гор Кругосветных,
Тех, что главы свои вздымают над облаками,
Недостижимое небо делая там достижимым,
Дни и недели пути заменить можно взглядом оттуда,
Но до границы страны и они заглянуть не давали,
Хоть и сказала Арахна, еще к горам на подлете:
Замкнуто их кольцо, окружая страну потайную.
Только колдуньям и магам о крае волшебном известно,
Там основать и решила свои владенья Арахна.
Долго гномы смотрели на новое жительства место,
Сквозь туманную дымку увидеть черты его силясь,
Жизнь свою представляя в стране, неизвестной доселе.
Всем страна та была для жизни, казалось, удобна:
Реки прозрачны и чисты текли по долинам зеленым
Дружно шумели леса, драгоценною полные дичью,
Ветви деревьев клонились под весом плодов круглогодно.
Радовал вид тот сердца волшебницы подданных верных,
Были готовы они сейчас же в стране той селиться.
Их омрачила веселье сама колдунья Арахна,
Так сказала она свои жизни ей вверившим гномам:
"Да, плодородна страна, населенье ее незлобиво,
Нет недоверия здесь к необычным, волшебным народам,
Местные жители сами от внешних народов отличны
Видом и ростом, и в вас не врагов увидят - собратьев.
Всем бы была наша жизнь в этом сказочном мире безбедна,
Если б не этих земель теперешний грозный властитель.
Некогда эту страну оградил он от внешнего мира,
Так, чтоб соперника он себе уже больше не встретил.
Мог он за тысячи лет, прошедших с тех пор, как построил
Горную цепь вкруг страны, окрестные земли калеча,
Мертвой пустынею сделал луга вдоль их внешних пределов,
После ж, оградой такой вполне оставшись довольным,
Словно бы логове зверь, в глубине сей страны поселился,
Нрав свой буйный смирить и более стать благосклонным
К магам другим, не считая их всех за противников больше.
Если ж не так - тяжело нам придется в стране этой дивной,
Маг тот древний и сильный, непросто мне будет с ним сладить".
Вести эти услышав, печальнее сделались гномы,
Вновь опасенья в душе от рассказа Арахны рождались,
Многих сомнения взяли, насколько был правильным выбор,
Вправду ли здесь обрели они более, чем потеряли:
Сколь ни была мать Арахны суровой и чуждой законам,
Все же она не могла быть опаснее грозного мага,
Да и родная земля чужбины казалась милее.
Только немногие гномы по-прежнему были готовы
Всем невзгодам навстречу идти за Арахной бесстрашно,
Жизнь свою и судьбу великой колдунье вверяя,
Так что в долину они спускались с надеждою прежней,
Прочие тоже с Арахной оставили дикие скалы,
Хоть и страшились они владельца волшебной долины.
Только ковер опустился в одном из ущелий ближайших,
Бедном плодами и дичью, но к лучшим местам выходящем,
Тут же Арахна свой лик волшебством мгновенным сменила,
Там, где мгновенье назад великанша-колдунья стояла,
Юная дева явилась, обличьем с Арахною сходна,
Меньше, однако, настолько, что трудно узнать ее было,
Многим почудилось гномам, что вовсе исчезла Арахна:
Выше всего лишь в три раза была она гномьего роста.
Тут же она объяснила причину сего измененья,
Мудрый Антрено всем гномам тотчас объяснил эти речи.
В первые дни поселенья скрываться Арахна решила,
Сущность свою тая от глаз населенья долины,
Знать был не должен маг о волшебницы новой явленьи,
После ж, когда дойдут до него о пришелице вести -
Вечно подобную тайну хранить от него невозможно, -
Он уж не сразу Арахну врагом посчитает бездумно,
Может, поймет наконец, что не все чародеи враждуют,
Так, что удастся тогда обойтись без битвы смертельной,
Риску весь гномий народ ненужному не подвергая.
Также сказала Арахна о свойстве страны этой редком:
Тайны великой там нет в понимании речи звериной,
Люди все, звери и птицы свободно беседовать могут,
Делало это страну других несравненно опасней,
Здесь приходилось не только людей избегать непрестанно,
Каждая птица могла, заметив гномов, поведать
Старому магу о них, если б важной сочла эту новость,
Новости ж те, что касались других волшебников сильных,
Самая глупая птица сочла бы достойной вниманья:
Знают птицы и звери о росте огромнейшем мага,
Знают они и о том, что прежде других великанов
В этой стране не бывало, затем превращенье и нужно.
Так и начали гномы на новом месте селиться,
Жизни в Волшебной стране невеселым было начало.
Прятаться были они должны от людей и животных,
В их присутствии были слова о колдунье запретны.
Время, однако, шло, и привыкли они постепенно
К мирной долине своей, и порою они забывали,
Что за опасность грозила Арахны подданным малым,
Чаще и чаще просили они о волшебной подмоге,
Им отказать не могла Арахна, не раз ей случалось
Силу свою колдовскую использовать гномам во благо.
Самой крупною рыбой их сети всегда наполнялись,
Стрелы без промаха били дичь любую отныне,
Дети племени все вырастали, не зная болезней,
Гномам всем даже жизнь она заклинаньем продлила,
Дольше они стали жить любого народа людского.
Только и это не все, хоть и этого было б довольно:
Дальше долину свою обустраивать начали гномы,
Был приятен их труд, им во всем помогала Арахна.
Как-то случилось гномам к волшебнице вновь обратиться:
Русло Таррик изменила для них колдунья Арахна,
Чтобы ближе к полям и селеньям вода подходила,
Был этот план продуман и точно и верно исполнен,
Лишь одного ни Арахна в расчет не включила, ни гномы.
Вниз далеко по теченью селения были людские,
Жители их увидали родимых мест измененья,
Мусор, бурной Таррик из верховьев в избытке несомый,
Где-то воды реки берега затопили на время,
Долго люди гадали, в чем этих явлений причина,
Их сомненья развеять сумели лишь звери и птицы,
Знали они давно о владычице гномьей долины,
Повода не было только о ней поведать и людям.
Так перестало быть тайной для этой страны населенья
То, что в волшебной стране не один только маг проживает,
Новости эти дойти должны были поздно ли, рано
Дальше, до старого мага, и рано вернее, чем поздно.

В день, ни в чем от других не имевший, казалось, отличий
Земли свои обходила колдунья обычной дорогой.
Вдруг услыхала она неведомый шум в отдаленье,
Гул, сотрясающий землю, как отзвук обвалов далеких,
Звери, заслышав его, разбегались и прятались в чаще,
Птицы, с веток сорвавшись, стремительно прочь улетали.
Странного шума источник недолго искала Арахна,
В птицу сама обратившись, поднявшись выше деревьев,
В сторону ту посмотрела - но раньше, чем видно ей стало,
Что вызывало тот грохот, уже она знала причину,
Ей не впервые случалось иметь с исполинами дело,
К этому древнему роду она и сама относилась,
Только и ей подивиться пришлось волшебника виду:
Так далеко над лесом его голова возносилась,
Самым высоким деревьям по росту казался он равен.
Мага того увидав, вернулась мгновенно Арахна
В истинный облик ее, волшебницы царственной облик,
Все ж и тогда великану по пояс была она ростом,
Не было в мире давно чародеев настолько могучих,
Он лишь один остался из тех поколений забытых.
К ней приблизившись, молвил волшебник тот громогласно:
"Вот и встретились мы, играть не придется уж в прятки,
Больше не сможешь, Арахна, свое скрывать ты прибытье,
Земли мои занимать, истреблять быков и баранов,
Даже народу вредить, наводненья творя и обвалы.
Слух о злодействах твоих в мой замок проник неприступный,
Книги мои колдовские твое мне поведали имя,
Что до твоей судьбы, и без книг она мне известна:
Либо покинешь мой край и вовеки сюда не вернешься,
Либо сподобишься чести погибнуть в сраженьи со мною,
Третьего выхода нет тому, кто незваным явился
В земли, где я, Гуррикап, царю безраздельно и вечно".
"Много сказал ты слов, - Арахна ему отвечала, -
Все ли правдивы они, тебе рассказали бы книги,
Если б правдивость ты ставил превыше желания править
Этой страной, где хватило б десятку волшебников места
Вместе с народами их, но раз уж они промолчали,
Спорить не буду и я: в словах наших много ли толку?
Более мне бы хотелось узнать, каков ты на деле.
Если и впрямь ты готов убивать чужаков без разбора,
Каждому магу и впрямь должна почетной казаться
Битва с тобой и возможность покончить с твоим беззаконьем".
"Слово сказала и ты, - Гуррикап разгневанный молвил, -
Бойся, как бы не стало теперь это слово последним,
Если лишь дело заставит тебя прекратить поношенье!"
Тут чародей размахнулся, и был бы удар его страшен,
Если бы в то же мгновенье не скрылся противник из виду:
Целился он в великаншу, но ласточкой та обернулась,
Вкруг него облетев, насмешливо крикнула магу:
"Дело волшебника - слово, не ругани слово, но силы,
Ты в этой дикой стране забыл об этом, возможно,
Если, сражаясь с колдуньей, на рост положился гигантский,
Вес кулаков и проворство. Не это оружие мага".
"Помню свое я оружье, - ответил волшебник Арахне. -
Время его применить еще не настало, колдунья,
Долгой, однако, не будет отсрочка перед сраженьем,
Ты, не надейся, Арахна, что я волшебства испугаюсь,
Также на то не надейся, что здесь одичал я настолько,
Чтоб за тобой гоняться, и бить, и душить, и бороться,
Ты же, меняя обличья, над старым безумцем смеялась,
Птиц гонять или мух меня заставляла бы снова,
Будто и впрямь собирался я руки сквернить твоей кровью.
Нет, Арахна, не будет проворство оружием боя,
Я подготовлю к нему страшнейших набор заклинаний,
Знаю их я поболе, чем память твоя бы вместила,
Я же и новых добавлю, и если ты не покинешь
Эту страну навсегда, любого будет довольно,
Чтоб и из мира большого, и с этой земли ты пропала.
Думай, колдунья, получше, неделя тебе на раздумья".
Это сказав, Гуррикап пошел через чащу обратно,
В бегство опять все живое звуком шагов обращая.
Тут призадумалась впрямь Арахна над выбором этим.
Пусть не видала она еще колдовства Гуррикапа,
Знала она, что сильны его заклинанья настолько,
Чтоб в мгновение ока вздымать вековечные горы,
Как он опасен в бою, нетрудно ей было представить.
Можно ей было еще отступить, страну ту покинув,
Данной на сборы недели хватило бы гномам с избытком,
Новую было б страну найти нелегко, но возможно.
Все же решила она остаться в волшебной долине
Время отдать подготовке к сражению с магом могучим.
В том, что не сразу вступил Гуррикап в открытую битву,
Признак она увидала возможного равенства силы.
Верить она не могла, что от чистого сердца желает
Он обойтись без убийства, и это дало ей надежду.





Приложение 2

Пробуждение Арахны

(в переложении Террено)

Сказ послушайте, о гномы,
Внемлите рассказу старцев
О могущественной фее,
Благороднейшей Арахне.
О прекраснейшая дева,
Чернокудрая колдунья,
Чье чело касалось неба,
Облаков касались плечи,
Ты лежишь теперь, простерта,
На своем жестоком ложе,
На камнях, едва прикрытых
Травянистою подстилкой.
Сколько спать тебе? Не вечно ль?
Не навеки ль опочила,
Гномов всех оставив в горе,
Нас без радости покинув?
Но сказал седой Антрено,
Самый мудрый среди гномов:
«Нет; Восстанет от дремоты,
Снова фея пробудится,
Чернокудрая Арахна,
Но когда - лишь боги знают.»
И мудрейший среди гномов,
Седовласый гном Антрено,
Так решил все многомудро,
Принял верное решенье:
Ежедневно, ежечасно
Будем к радости готовы,
К нашей феи избавленью
От сурового заклятья.
Будем каждую минуту
Ей готовы услужить мы,
Пищей плоть ее насытить,
Ей подать обед горячий,
Душу трепетную встретить
И сердца открыть навстречу.
Так сменялись поколенья,
Шли года, другие гномы
Уж не помнили колдунью
Девой статною, живою,
Лишь менялись в карауле
У бесчувственного тела.
То не гром гремит под кручей,
Не трясение земное,
Под горою, в той пещере,
Где заснула сном чудесным
Дева чудная Арахна.
То дыханье громовое,
Тела феи сотрясенье,
То Арахна пробудилась,
Ото сна восстала дева,
Ото сна, что длился годы,
Годы длинные, столетья,
Пятьдесят веков продлился.
Нет уж мудрого Антрено,
Но прямой его наследник,
Самый мудрый среди гномов,
Седовласый гном Кастальо,
Так сказал народу гномов,
Что раскатов устрашился,
Испугался сотрясенья:
«О друзья мои и братья,
То не страшная опасность,
То не горе на пороге –
То грядет большая радость,
То идет к нам избавленье,
Чудо чудное и диво –
Диво дивное и чудо:
Пробуждается колдунья,
Дева статная Арахна,
Фея, гномов королева.»
И восстала, пробудилась,
Сон отбросивши, поднялась
Чернокудрая Арахна.
И вокруг себя взглянувши,
Так сказала: «О Кастальо!
О друзья мои, все гномы!
Рада вновь я возвратиться
К жизни счастлива вернуться,
Снова гномьему народу
Послужить, как он служил мне,
Те года, тысячелетья,
Что лежала я недвижна,
Без движения в пещере,
Жертва древнего заклятья.»

Задание к приложениям:

1. Прочитайте приведенные в приложениях 1 и 2 переложения старинных легенд «Битва с Гуррикапом» и «Пробуждение Арахны». Перескажите своими словами.

2. Как вы считаете, может ли у этих двух текстов быть один автор? Обоснуйте.

3. Как звали мать колдуньи Арахны?

4. Как заботилась Арахна о своих подданных? Перечислите ее деяния во благо гномов.

5. Какая основная опасность грозила гномам и Арахне в Волшебной стране?

6. Как звали гнома, первым догадавшегося о природе явления в момент пробуждения феи?

7. Сколько длился сон Арахны?

8.* (задание повышенной сложности) Знаете ли вы другие легенды, написанные тем же стихотворным размером, что «Битва с Гуррикапом»? «Пробуждение Арахны»?


//еще не конец!

"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 0 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 805
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 10:52. Заголовок: БИЛЕТ: Арахна, «Я иду на бой! Охраняйте моих друзей, пока я не вернусь»


//продолжение

§ 29 Посольство Арахны

Пробуждение феи. Поиск союзников. Народы Волшебной страны не хотят вступать с Арахной в переговоры.

Пробуждение великой феи Арахны ознаменовало новую эпоху в истории народов Волшебной страны. Однако летоисчисление гномов сразу было приспособлено к этому важнейшему историческому событию. Теперь мы все, вслед за гномами, называем эту эпоху «Эпохой Арахны». Правильно считать ее начало совпадающим с окончанием т.н. «Эпохи Гудвина». По устаревшей (ошибочной) хронологии между этими двумя эпохами выделяли еще «Эпоху Урфина», однако ученым удалось доказать, что уже к последнему году правления Гудвина относится первый зафиксированный подземный толчок, связанный с постепенным пробуждением феи.

Таким образом, пробуждение Арахны датируется, по новому летоисчислению, 1 Эвклаза Первого Года Эпохи Арахны.

Необходимо четко понимать, что представляла собою Волшебная страна в те годы. Волшебной она была лишь номинально, поскольку Гингемы и Бастинды, самых сильных фей древности, уже не было в живых. Все феи, считавшиеся таковыми на тот момент, не могли сравниться в волшебном искусстве с Арахной.

Колдунья Арахна, освободившись от древнего заклятья (см.§7), прежде всего призвала к себе самых верных гномов, и в их числе Кастальо. Узнав о заботе, которой она была окружена все прошедшие столетья, она щедро наградила своих верных слуг и друзей. Следующие дни Арахна посвятила мелкому бытовому колдовству, направленному на улучшение условий жизни ее народа, а также чтению летописей, исправно составлявшихся самыми искусными гномами-летописцами.
Поразительная несправедливость бросилась ей в глаза с первых же страниц. В то время как гномы неустанно посвящали себя летописанию Волшебной страны, прочие населявшие эту территорию народы не имели о гномах ни малейшего представления. Ни на одной из изданных в Изумрудном городе карт земли гномов не были обозначены должным образом. Представители гномов ни разу за многие века не участвовали в Совете Волшебных Народов.

В летописях отмечено, что великая Арахна, поднявшись в полный рост, воскликнула:
- Доколе! Этого нельзя стерпеть! Откроем же гномье величие, гномье мастерство и знания всему миру!
Таким образом было принято решение о вступлении Арахны в переговоры с лидерами наиболее заметных на тот период держав Волшебной страны по вопросу о положении гномов. Эти трагически известные, по сути, не состоявшиеся переговоры в дальнейшим получили название «Посольство Арахны».
Арахна правильно рассудила, что для взаимодействия с правителями людских поселений ей потребуются союзники среди людей. Сама она была слишком велика ростом и имела вид слишком непривычный для людского глаза; гномы, напротив, были слишком малы для подобной задачи.
Выбор соратников Арахна поручила верным друзьям: Кастальо, Аррето и Веньтоно. Проделав долгий, полный лишений путь, гномья миссия блестяще справилась с заданием и сумела склонить на сторону своей повелительницы обладателя одного из величайших людских умов своего времени – Урфина Джюса, экс-правителя Изумрудного города, Голубой и Фиолетовой страны и страны Марранов. Вторым избранником Арахны стал бывший первый министр в правительстве Джюса, некто Руф Билан.
Составив при помощи Кастальо перечень стран, которые надлежало посетить, Арахна пустилась в путь на своем ковре-самолете в сопровождении союзников-людей и небольшого посольства гномов, куда вошли представители самых разных профессий. Случилось это 21 Шпинеля Первого Года Эпохи Арахны. С собой гномы взяли орудия труда, предметы искусства, чтобы иметь возможность наглядно продемонстрировать более отсталым народам уровень развития гномьей цивилизации. Однако, судя по всему, злую шутку с великой колдуньей и ее друзьями сыграл выбор первой из стран, фактически навязанный ей Руфом Биланом. Не будучи осведомленным о событиях нескольких последних лет (см.§25), Билан без колебаний указал на народ Марранов как наиболее родственный гномам и наиболее отсталый, что без сомнения делало союз с гномами весьма привлекательным для прыгунов. Доверившись мнению Билана, Арахна поручила ему первый этап переговоров, не желая пугать мирное население долины Марранов своим внезапным появлением.
Нищее поселение прыгунов произвело на Билана тягостное впечатление. Чрезвычайно привязавшийся к доброй колдунье Руф Билан настолько проникся важностью их миссии, настолько живо представил себе, обладая незаурядным воображением, всю ту пользу, которую принесет союз с гномами отсталым, невежественным прыгунам, что с самого начала переговоров допустил роковую ошибку. Превратно истолковав искренние заверения парламентера в дружбе и сотрудничестве, красивые слова о всевозможных благах, которые сулил союз с самой могущественной феей своего времени и ее высокоразвитым народом, обладавшие в ту пору первобытным образом мышления Марраны восприняли обращенные к ним речи как угрозу своей свободе и независимости. Подтверждение худших опасений померещилось им в самой грозной, величественной фигуре колдуньи, вскоре приблизившейся к долине на ковре-самолете вместе с гномами. Великое посольство Арахны было обстреляно невежественными Марранами. Не причинявшие особого вреда исполинской фее снаряды, к сожалению, травмировали нескольких гномов. Это всерьез огорчило добрую колдунью. Летописец того времени отмечает, что гигантские слезы навернулись на прекрасные черные глаза Арахны.
- Мои маленькие друзья! – воскликнула фея. – Я не могу подвергать вас такой опасности. Наша миссия оказалась не так проста и приятна, как мы надеялись. Дальше я полечу одна!
Перепоручив гномов заботам верного Урфина Джюса, Арахна продолжила свой путь в сопровождении Руфа Билана, всей душой рвавшегося загладить свою первую ошибку. К сожалению, это было уже невозможно. Птичья эстафета, услугами которой воспользовались Марраны, разнесла превратно понятые, перевранные сведения по всем городам и весям Волшебной страны. Была посеяна паника.
В Фиолетовой стране (поселения Мигунов) миссия Арахны была встречена артиллерийским залпом. Фея была серьезно ранена, и только ее колдовское искусство помогло ей восстановить здоровье в кратчайшие сроки.
В надежде на многократно восхваленную мудрость правителя Страшилы посольство решило попытать счастья в столице Зеленой страны – Изумрудном городе. Но и здесь повторилась та же ситуация. Не предпринимая попытки вступить в переговоры с двумя безоружными людьми, жители Изумрудного города обстреляли Арахну и Руфа Билана камнями.
Последней в списке, составленном мудрым Кастальо, значилась Голубая страна. Но трусливое местное население (Жевуны) скрылось прежде, чем ковер Арахны достиг границ страны. Более того, по предварительному сговору с племенем Рудокопов местным населением был натравлен на мирное посольство разъяренный подземный дракон. В схватке с хтоническим монстром серьезный ущерб был нанесен волшебному ковру феи.

Таким образом, Великое Посольство Арахны окончилось неудачей и полным неприятием со стороны народов Волшебной страны.


Вопросы к § 29:

1. В чем состояла цель Посольства Арахны?
2. Чем оно окончилось?
3. Назовите имена гномов, которым был поручен Арахной выбор союзников-людей. Кто стал этими союзниками? Чем они были знамениты?
4. В рабочей тетради составьте таблицу. В левом столбце укажите страны, посещенные Арахной (в порядке посещения). В правом укажите результат посещения.
5*. Как вы думаете, что бы изменилось, если бы вместо Руфа Билана первый этап переговоров провел Урфин Джюс? Сама Арахна? Летописец Кастальо?


§ 30 Желтый туман

Ультиматум Арахны. Страшила продолжает сопротивление ценой климатической катастрофы. Прибытие людей из-за гор и создание Железного Рыцаря. Гибель Арахны.

Восстановив силы после экспедиции по Волшебной стране, Арахна принялась искать выход из сложившейся ситуации. После того, как попытка наладить отношения с другими государствами оказалась неудачной, у феи оставалось два пути: отказ от каких-либо претензий на достойное положение народа гномов или продолжение борьбы, теперь уже с использованием более действенных средств принуждения. Арахна без колебаний предпочла второй путь. Всей душой болея за будущее маленького народца, вверившего себя ее милости, она не могла отступить.
Могущественная фея располагала множеством заклинаний, подходящих для использования в открытом противостоянии с другими странами. Ей не составило бы труда вызвать на вражеских территориях землетрясение, оползень, наводнение или нашествие сельскохозяйственных вредителей. Правители государств, оказавшихся перед угрозой голода или гибели большого числа людей, были бы вынуждены признать власть Арахны. Однако в планы волшебницы вовсе не входило причинение вреда жителям Волшебной страны. Простые граждане не несли никакой ответственности за опрометчивые решения их правителей, и фея это понимала. Поэтому она рассматривала только меры воздействия, не представляющие для населения Волшебной страны непосредственной опасности. Ей требовалось заклинание, которое бы не вызывало масштабной катастрофы. Нужно было что-то действенное, но безопасное для жизней людей в течение срока, достаточного для принятия решения Страшилой Мудрым. В наибольшей степени всем этим условиям отвечало заклинание, вызывающее в поражаемой области так называемый Желтый Туман.
Желтым Туманом волшебники называют особое искусственное атмосферное явление, внешне отличающееся от обычного тумана только цветом и при недолговременном воздействии столь же безвредное. Однако в случае вызова Желтого Тумана на длительные сроки (более трех дней) он начинает оказывать вредное влияние на здоровье людей, растения, погоду. При сверхдлительном воздействии (более года) жизнь на покрытых Желтых Туманом территориях становится невозможной.
Однако у Арахны не было намерения вызывать Желтый Туман надолго. На основании истории взаимоотношений волшебников с человеческими народами и собственного опыта она предполагала, что правительства стран, находящихся под воздействием Тумана, будут готовы принять ее условия сразу, как только станет очевидно, что Туман вреден. После этого Желтый Туман можно будет убрать. За эти несколько дней успели бы проявиться только наименее значительные из последствий: кашель и раздражение глаз, бесследно проходящие по прошествии нескольких часов после исчезновения Тумана.
14 Турмалина феей было активировано заклинание, вызывающее Желтый Туман на всей территории Зеленой, Фиолетовой и Голубой стран и Долины Марранов. Летописи подробно описывают величественную сцену и торжественные слова феи, колдующей на благо своего народа.
Выждав несколько дней, необходимых для того, чтобы жители этих стран поверили в опасность Желтого Тумана, Арахна снова отправила Руфа Билана на переговоры. 18 Турмалина посланник Арахны прибыл в Изумрудный город. На этот раз он должен был выступить с позиции силы, передав Страшиле следующее условие: Желтый Туман исчезнет из центральных земель тогда и только тогда, когда их правители признают равноправие гномов с другими народами Волшебной страны. Билан не требовал немедленного ответа: он дал Страшиле три дня на размышления.
Первоначально Страшила склонялся к тому, чтобы принять условия Арахны ради избавления от Тумана, тем более что прямой угрозы он в ее требовании не видел. Колебаться его заставляло только недоверие к незнакомой и, по всеобщему мнению, враждебной фее и нежелание «терять лицо». К сожалению, обстоятельства сложились так, что в последний момент Страшила переменил решение. К этому его подтолкнуло открытие способов борьбы с известными на тот момент последствиями Желтого Тумана. Одним из этих способов стало ношение дыхательных фильтров, изготовляемых из марли или из пористых древесных листьев. Людям и животным, защищенным такими фильтрами, не угрожал вызываемый Туманом кашель. Другой способ – применение специальных дымовых жаровен, – известный как «метод Урфина Джюса», позволял на некоторое время очищать от Желтого Тумана закрытые помещения.
Об этом методе следует рассказать подробнее, поскольку с его историей связано много недоразумений. На самом деле Урфин Джюс не изобретал метод очистки помещений: он узнал его от самой Арахны. Но именно он впервые применил его на практике и сообщил его принцип жителям Голубой страны. От Жевунов метод стал известен Страшиле, который именно за него вернул Урфину Джюсу права гражданства. Распространенное некогда мнение, согласно которому, наоборот, Урфин Джюс сообщил Страшиле о новом способе борьбы с Туманом в благодарность за приглашение вернуться в Изумрудный город, является неверным – историческая наука не оставляет здесь места для сомнений. Так называемое «Секретное письмо Страшилы», на которое ссылались сторонники этой идеи, является, как теперь это достоверно доказано, позднейшей подделкой, призванной доказать враждебное отношение Урфина к Арахне. На самом деле Урфин Джюс, разумеется, не был ни «тайным агентом Страшилы», ни борцом с «диктатурой Арахны» - он просто поделился известным ему методом защиты с жителями Голубой страны, которую он, беспокоясь о действии Тумана на здоровье местных жителей, посетил в то время. Это необдуманное, хотя и понятное, проявление заботы о соотечественниках, несмотря на облегчение, которое оно давало людям, на деле только вредило всем народам Волшебной страны. Ведь каждая новая полумера в борьбе с последствиями Желтого Тумана (кроме фильтров и жаровен, такими полумерами стали закрытые очки для защиты глаз, указатели для лучшего ориентирования, эвакуация людей и животных на свободные от Тумана территории) усиливала уверенность Страшилы в его способностях. Он по-прежнему надеялся «переупрямить» Арахну, доказать, что ее заклинания не могут причинить его стране значительный вред, – а тем временем последствия Тумана становились все более и более серьезными.
В первую очередь Желтый Туман сказывался на диких животных, которым не подходила большая часть рассчитанных на человека защитных средств. Но людям он тоже причинял множество неудобств. Тем не менее Страшила по-прежнему отказывался принять условия Арахны. Сомнения в возможности продолжать выбранную политику появились у него только в начале Янтаря, когда открылось последнее и самое опасное свойство Желтого Тумана – его влияние на климат. Пелена тумана не пропускала солнечные лучи к земле, что приводило к постепенному понижению температуры воздуха. Для живого мира Волшебной страны, где никогда не было зимы, это было смертельно.
Но, даже зная о грозящем стране похолодании, Страшила по-прежнему не допускал мысли о признании требований Арахны. Вместо этого он обратился за помощью к своим союзникам из-за гор, рассчитывая, что они предоставят жителям Волшебной страны средства защиты от обычного для их краев холода. Прибывшие в Изумрудный город 15 Янтаря Чарли Блек (см.§19), Энни, Тим и Артошка понимали, что теплая одежда и жилища только продлят страдания жителей Волшебной страны, но не позволят существовать в условиях Желтого Тумана бесконечно долго. Но и соглашаться на требования Арахны они не советовали. Они смотрели на проблему под совсем другим углом.
Как известно, Страшила и правители других государств, несмотря на свои неоднократные отказы от мирного сотрудничества, сами к противостоянию не стремились. Все, чего им хотелось, - это сохранение статус-кво, то есть неучастия Арахны и гномов в жизни Волшебной страны. Гости из-за гор, будучи представителями более агрессивной культуры, впервые поставили его перед другой перспективой: войны с Арахной, которая в случае победы решила бы вопрос более кардинально, навсегда обезопасив государства Волшебной страны от ее притязаний. Страшила, не имеющий другого выхода, кроме как принять помощь союзников, в чем бы она ни выражалась, согласился начать войну.
Основным средством борьбы Страшилы против Арахны стала огромная человекоподобная машина, спешно сконструированная мастерами Фиолетовой страны при содействии канзасцев. Машина должна была вступить с волшебницей в бой и уничтожить ее. Предполагалось, что Железным Рыцарем Тилли-Вилли (именно такое название получила эта модель) будет управлять человек, сидящий во внутренней кабине. Эти планы чуть не рухнули, когда во время первого испытания Железный Рыцарь, как это свойственно подобным созданиям, обрел сознание и разум. Однако Чарли Блеку и Страшиле удалось, пользуясь неразвитостью ума Тилли-Вилли, внушить ему враждебность к Арахне, и Железный Рыцарь, будучи формально свободным живым существом, по сути оставался марионеткой своих командиров ничуть не в меньшей степени, чем если бы каждое его движение направлял оператор.
Но одного Железного Рыцаря не хватало для успешной борьбы: он был недостаточно мобилен. Планирующим нападение на долину Арахны военачальникам это было известно. Поэтому дальнейшие свои усилия они направили на то, чтобы лишить Арахну превосходства в воздухе. Для этого они, во-первых, обратились за помощью к вождю гигантских орлов Карфаксу. Орлы не принимали участия в людских делах. Карфакс не знал об истинных причинах конфликта и согласился принять участие в боевых действиях. Во-вторых, была предпринята диверсия, в результате которой был уничтожен уникальный древний артефакт – летающий ковер Арахны. Отныне волшебница была лишена возможности передвигаться по воздуху, в то время как у союзников Страшилы, напротив, такая возможность появилась.
Военная экспедиция, в которой приняли участие Страшила, гости из-за гор и Карфакс, окончилась трагической развязкой. Отряд Страшилы, несмотря на жертвы, понесенные при попытках пробиться через природные препятствия, которыми Арахна оградила свою страну, 10 Цитрина достиг Долины гномов. Чтобы избежать активных боевых действий непосредственно в долине, что неминуемо привело бы к жертвам среди мирного населения, Арахна приняла решение покинуть знакомые места и перебазироваться в Кругосветные горы. Она знала, что противник последует туда за ней. «Я иду на бой! - сказала она своим союзникам Урфину Джюсу и Руфу Билану. – Охраняйте моих друзей, пока я не вернусь». После чего ушла из Долины гномов – как оказалось, навсегда.
На следующий день, 11 Цитрина, армии Страшилы удалось, пользуясь магическим телевизором и способностью Артошки к выслеживанию, определить местонахождение Арахны и настигнуть ее. Великая фея погибла в неравном бою с Тилли-Вилли и Карфаксом. С тех пор гора, где состоялось это сражение, зовется Утесом Гибели.
Однако для Страшилы и его союзников время праздновать победу еще не настало. Только сейчас они осознали, что, выбрав военный путь решения конфликта, загнали сами себя в гибельный тупик. Волшебницы не было на свете, и теперь никто не мог снять Желтый Туман, по-прежнему покрывавший большую часть Волшебной страны. К счастью, Арахна успела дать Кастальо и людям-союзникам необходимые распоряжения и на случай такого развития событий. Когда отряд Страшилы вернулся в долину, он был встречен делегацией гномов, которые вручили ему колдовскую книгу Арахны и раскрыли секрет управления Туманом. Только тогда правитель Изумрудного города смог снять заклятие, несколько месяцев висевшее над его страной. К сожалению, Чарли Блек настоял на уничтожении книги, посчитав содержащиеся в ней заклинания слишком опасными. Книга была сожжена, что усилило дефицит магии в Волшебной стране, но для Страшилы в этот момент имело значение только одно – избавление от Желтого Тумана.
После такой услуги, оказанной ему гномами, Страшила уже не мог игнорировать их существование. В тот же день он заключил с Кастальо долговременный союз. Их государства были объединены, что положило начало существования Федерации Волшебных Народов. Тогда же летопись гномов наконец стала достоянием всех народов Волшебной страны. Ее изучение положило начало современной исторической науке, той самой, основы которой вы сейчас изучаете.

1. Перечислите свойства Желтого Тумана.
2. Что такое «Секретное письмо Страшилы»? О чем в нем говорится? Соответствует ли это действительности?
3. Назовите дату гибели феи Арахны.
4. На контурной карте отметьте государство гномов в границах на Первый Год Эпохи Арахны. Отметьте Утес Гибели.
5*. (Творческое задание) Нарисуйте сцену гибели Арахны, как вы ее себе представляете.

/// Конец рассказа "Учебник истории"

"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 0 
Профиль
Пуся
горожанин




Пост N: 216
Зарегистрирован: 22.08.09
Откуда: Россия, Волгоград
Рейтинг: 0
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 14:37. Заголовок: :sm100: У-у-у-у-у!..


У-у-у-у-у!!! Я не знаю за кого голосовать! Мне понравилось 5 фанфиков ! А голосовать можно лишь за один...
По-моему при таком колличестве талантливых работ лучше не голосовать , а ставить баллы. Ну , типа , этому фику я ставлю столько-то баллов , этому столько-то и т.д.
Да. Знаю , придётся потом считать , суммировать каждый ответ , но так мне кажется будет удобнее...
Тому кто голосует.

У кого-нибудь ещё возникла проблема выбора или я всё-таки одна такая?

Простых желаний наших исполненье , увы , идёт чрез непростых деяний совершенье... Спасибо: 0 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 806
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 15:36. Заголовок: Пуся , проголосуйте ..


Пуся , проголосуйте за тот рассказ, которому вы бы хотели дать максимум баллов ) а про прочие скажите добрые слова )

Проблема выбора конечно есть, как всегда - я сама выбираю из трех.

"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 0 
Профиль
Кастальо
горожанин




Пост N: 644
Зарегистрирован: 23.05.08
Откуда: Земля
Рейтинг: 2

Награды: :ms100:
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 15:48. Заголовок: http://emeraldcity...



Классно!

Особенно понравился рассказ Астронавты.
И изящный намёк - КТО рассказал юному Волкову о Волшебной стране...

___________________
Я юн летами но стар умом
Спасибо: 0 
Профиль
Пуся
горожанин




Пост N: 217
Зарегистрирован: 22.08.09
Откуда: Россия, Волгоград
Рейтинг: 0
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 16:58. Заголовок: Эхх...Ладно... Голос..


Эхх...Ладно...
Голосую за "Первый пир Урфина Джюса"! А принимая во внимание меню - Первый и похоже последний пир Урфина Джюса...

А вообще ещё Учебник Истории тоже класс!

Письма в Канзас - Здорово!

Жребий - Прикольно .

Странные сны миссис Смит - Клёво!

Все рассказы супер!)))Всем удачи!





Простых желаний наших исполненье , увы , идёт чрез непростых деяний совершенье... Спасибо: 0 
Профиль
Чарли Блек
Великан из-за гор




Пост N: 1598
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг: 2

Награды: :ms12::ms100::ms97::ms33::ms24::ms24:
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 17:47. Заголовок: Пожалуй, выложу тут ..


Пожалуй, выложу тут свои отзывы на все рассказы, кроме самого длинного, который я пока прочитать не успел:

---------------------------------------------

Астронавты
Оценка: 8+, 9-

Плюсы:
1.Любопытна увязка между рамерийским звездолётом и тунгусским метеоритом.
2.Симпатичная "пара" - Урфин с Ментахо.

Минусы:
1.Смешение мира ВС с российскими реалиями портит сюжет.
2.Глава, посвящённая размышлениям Ментахо о том, как лучше похитить изумруды, содержательно не нужна и только затягивает повествование.
3.Открытая дверь неохраняемого звездолёта выглядит как читерство.
4.Много внутренних противоречий - например, как мог Урфин узнать о просьбе Ментахо к Баан-Ну от Гуама, если Гуам не понимает менвитской речи и не пользуется доверием Ильсора, который должен считать филина пособником предателя Урфина.

---------------------------------------------

Без названия (Фред Каннинг)
Оценка: 9, 9-

Плюсы:
1.Забавный финт с предсказаниями.
2.Открытая концовка и лёгкий намёк на возможность романа Элли и Урфина.

Минусы:
Самолёт и аэроплан это разные вещи.

---------------------------------------------

Вверх!
Оценка: 6

Плюсы:
1.Драматический экшен.
2.Забавная, хотя и предсказуемая концовка.

Минусы:
1.Ключевая фраза выглядит так, будто Флэд приглашает в корзину своих врагов.
2.Слишком простой стиль изложения.

---------------------------------------------

Жребий
Оценка: 7+, 8-

Плюсы:
1.Забавная развязка.
2.Широкий список возможных профессий.

Минусы:
1.Значительную долю рассказа занимает пересказ аналогичной сцены из канона.
2.Нелогично, что Ментахо, спасаясь от крысы, бежит фактически вслед за ней.
3.Концовка предсказуема.

---------------------------------------------

Ловец уходящего времени
Оценка: 8, 8-

Плюсы:
1.Красиво показана "прерванная дружба".
2.Хорошая идея рассказа и "правильная мораль".
3.Увязаны все сюжетные нити.

Минусы:
1.Рассказу не хватает яркости и эмоциональности.
2.Часть объяснений можно было бы дать намёками и/или штрихами, а не проговаривать прямым текстом - так чтобы у читателя оставалась возможность поразмыслить самому.

---------------------------------------------

Первый пир Урфина Джюса
Оценка: 4, 4+

Плюсы:
1.Упоминание занятной возможности приглашения волшебниц Гудвином в гости.
2.Общий уровень фанфика, примерно соответствующий детским сказкам.

Минусы:
1.Прямое заимствование фрагментов текста из канона - целыми фразами и абзацами, лишь изредка с незначительными коррективами.
2.Развязка не содержит ничего нового для читателя.
3.Интрига рассказа тоже полностью принадлежит канону без малейших добавлений со стороны автора рассказа.
4.Стилистические шероховатости в первой части - нехорошо, что "в никуда" исчезает один персонаж (Кардамоль), и так же "из ниоткуда" появляется другой (Пэтти).

---------------------------------------------

Письма в Канзас
Оценка: 7+, 8-

Плюсы:
1.Всё довольно миленько.
2.Первый фанфик, в котором ВС наконец "используется по назначению", в том смысле, что гости из Канзаса могут вести там привольную беззаботную жизнь, а не вынуждены кого-то экстренно спасать из беды и спешить обратно в Канзас.
3.Красиво изображён фермер Джон, которому приходится отдуваться за всё своё семейство и который по всем по ним скучает.

Минусы:
1.Всё же вряд ли Анна настолько простодушна, что возьмётся просто так читать подряд заклинания злой колдуньи.
2.У тех читателей, кто не помнит из канона, кому принадлежит имя "Мери", может сложиться превратное впечатление.

---------------------------------------------

Сто лет спустя
Оценка: 9, 9+

Плюсы:
1.Фантасмагорическая атмосфера - дело происходит в "будущем", через сто лет после канонических событий.
2.Гениальный способ решения "проблемы Дровосека".
3.Трогательно изображена дружба.
4.Много удачных лексических находок.

Минусы:
1.Если из высших соображений Дровосеку необходимо преодолеть пустыню пешком, а не на драконе (что было бы удобнее и проще), лучше было бы в тексте рассказа хоть как-то намекнуть на объяснение подобного выбора.
2.Непонятно также, почему Дровосек не может провести остаток жизни в ВС.
3.Концовка немного затянута.

---------------------------------------------

Странные сны миссис Смит
Оценка: 10, 10-

Плюсы:
1.Написано хлёстко.
2.Удачная альтернативка-замена помощи от трёх друзей на защитную роль матери.
3.Не вполне ясна логическая увязка вклинившегося фрагмента из "Гарри Поттера" с остальной частью рассказа.
4.Классные отождествления персонажей (Виллина - бабушка Элли, Гудвин - муж Виллины).
5.Концовка в духе качественной литературы.

Минусы:
1.(субъективно): Тематика материнства.
2.Стилистическое расхождение между старомодным разговорным просторечием Джона с Анной и упоминанием современных реалий в лице психиатра.
3.(субъективно): Тематика религии и смерти.

---------------------------------------------

Учебник истории
Оценка: 9, 9+

Плюсы:
1.Оригинальное композиционное решение в виде фрагмента учебника истории с параграфами, заданиями, приложениями.
2.Лёгкий юмор.
3.Гармоничное сочетание стилей: язык современной политической терминологии удачно переплетён с классическим стилем канона.

Минусы:
1."Древний эпос" в первом Приложении чересчур затянут.
2.Сцена гибели Арахны описана разочаровывающе скупо, из-за чего развязка рассказа может показаться неудачной.
3.Не вполне ясен масштаб альтернативности данного рассказа - описывает ли он альтернативный ход событий или же только альтернативную трактовку канонических событий. Если верен 2й вариант (события в целом соответствуют канону), то на ковре Арахны во время её визита к Марранам не должно было быть Урфина с гномами итд итп. Если же верен 1й вариант (события могут заметно отличаться от канона), тогда естественнее было бы не ограничиваться незначительными фактологическими отклонениями, а внести более существенные изменения - например, в финале оставить Арахну в живых.

Возможные противоречия:
1.Если первые подземные толчки, вызванные постепенным пробуждением Арахны, пришлись на последний год правления Гудвина и это позволило исключить из хронологии Эпоху Урфина, то почему год окончательного пробуждения Арахны считается Первым годом её эпохи? Получается тогда, что Эпоха Гудвина продолжалась ещё десять лет после его отлёта из ВС?
2.Если Арахна погибла в первый же год своей Эпохи, какой смысл называть Эпоху в её честь и считать эту эпоху продолжающейся?

---------------------------------------------

Спасибо: 0 
Профиль
nura1978
горожанин




Пост N: 809
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг: 2
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.11.09 18:03. Заголовок: О, спасибо, Чарли! О..


О, спасибо, Чарли! Очень интересно!
Я тоже, пожалуй, отмечусь:

Во-первых, это едва ли не первый случай, когда мне что-то понравилось в каждом из рассказов. Вообще мне кажется очень удачная подборка, и я подозреваю, что не в последнюю очередь благодаря отмене ограничений сверху на объем. Эманаций мучений не обнаружено! Ну, почти )) Очень вольные рассказы, сделанные так, как хотелось их авторам. Да и билеты довольно удачны, на мой взгляд – особенно с Балуолем. А прочие – как минимум простые, за исключением двух (ну, мне так кажется).
С неудовольствием заметила за собой, что я пытаюсь судить по каким-то критериям, которыми пользуюсь сама для написания конкурсных текстов (просто потому, что это упрощает мне задачу), но которые не следуют из правил и условий. Так, мне почему-то хочется видеть Главного героя совсем-совсем главным, а фразу – ключевой и расположенной ближе к концу. Мне хочется видеть эту выпавшую фразу главной фишкой всего текста, или по крайней мере чтоб произносили ее в какой-то решающий для сюжета момент. Потому что я сама пишу эти конкурсные штуки примерно так – абстрагируюсь от всего прочего и пытаюсь связать выпавшие условия воедино. А потом уже доращиваю окружение и подробности. Но из этого не следует, что все должны так поступать. Вовсе нет! Во всех текстах задание выполнено на 100%, нужную фразу честно говорит нужный персонаж. И всюду выпавший персонаж – один из главных, как минимум. Не поспоришь!
Однако это не мешает мне делать субъективные выводы с использованием моего критерия, за что я прошу заранее у всех прощения.
Все рассказы ужасно интересные, в каждом есть что-то такое, что вполне может стать поводом за него проголосовать.

1. «Астронавты»

Постмодернистсткий масштабный фик. Масса аллюзий – тут вам и Стругацкие, и Станислав Лем, и даже, извините, «Незнайка на Луне». Заданный персонаж – главный, но в общем лишь поначалу. И фраза, которую он говорит в самом начале – сюжетообразующая, но не обязательная. Собственно, основная фишка этого рассказа – в связывании воедино цепочки ВС->Волков->Tunguska Event. И этой основной фишке ничуть не повредит, если Ментахо и Урфин окажутся на «Диавоне» как-то иначе и заданная фраза не прозвучит. Или это вообще будут не Ментахо и Урфин, а любой безымянный жевун, случайно нажавший на кнопочку.
Хотя пара Ментахо-Урфин мне очень нравится (фи, да не в том смысле!) – они оба интересные персонажи и чем-то похожи по характеру. Правда, участие Урфина кажется немного «притянутым», по-моему, он оказался в одной лодке с заданным персонажем просто по причине симпатии к нему со стороны автора рассказа.
У меня есть мелкие прикопачки к этому рассказу, которые я озвучила автору лично – это и слишком раннее знание Волковым английского языка, и подозрительный способ связаться с учеными посредством объявления, но в целом это все мелочи, а главная фишка рассказа поразила меня до глубины души. Это прелесть что такое! Просто, логично, вписано в реальность – и никто раньше не додумался! Также чудесно вписывается именно в шестую, недописанную Волковым книгу. Должна сказать, что этот фик меня несколько даже примирил с нелюбимой мною шестой книгой.

По пятибалльной шкале – пять с минусом и с полки пирожок.

2. Без названия (герой – Фред Каннинг)

Ха, а это уже не постмодернизм. Вернее, он – но на фанфишерском поле. Черт, странное чувство находить аллюзии на саму себя. Мне нравится такая ВС. Она такая… домашняя. Я понимаю, что это уже не Волков и совсем не Баум, но эта ВС совпадает с моим ощущением от этих книг. Классная картинка, Рамина, сидящая на виноградине – очень ярко, прямо видно все это, как в кино. И с самолетом хорошо, это такая живая американски-киношная деталь (Амелия Эрхард, да? ;). И то, что Элли и Фред поженились, тоже хорошо. И дуализм предсказаний – фишка на пять с плюсом!
Фреда жалко. Дальнейшая судьба Элли и Урфина не вполне понятна – поделят власть в ФС и ГС? А куда девать Дровосека? Еще я категорически не поняла, зачем Элли уменьшила свой рост. Ну то есть нет, как ответ чемберлену, т.е. «Изгнаннику», это я поняла. Но для нужд данного рассказа – не очевидно. Или… о черт, это ж наверное Урфин наколдовал, а не она сама? )) Также неясно, была ли она женщиной средних лет, какой увидела себя в зеркале, на момент приземления, или это тоже «поправка на колдовство» (но зачем?)
Теперь о лотерейной части. Это рассказ об Элли. Или об Элли и Фреде. Но Фред тут не главный герой имхо. Во всяком случае в той части истории, которую нам показали. Это его трагедия, да, но она немного за кадром. И заданная фраза в его устах – несколько проходная. Без нее рассказ ничего не потеряет. Хотя мне понравилось, как во фразе сместился смысловой акцент. Не «чего тут страшного, раз уж нет Гингемы», а «не бойся, раз Гингема умерла, и ты не вечная». Но этот новый смысловой акцент небесспорен – ведь Гингема погибла в результате несчастного случая, а не умерла своей смертью. И Бастинда умерла тоже.

По пятибалльной шкале – пять с минусом и бутылка с автора.

3. Без названия, или Сказка о маятнике, кинжале и зеленых очках

Это литературное произведение. Конкурсное задание в нем мельчает и исчезает вдали. Самый объемный текст – но я как начала читать, так до конца и не смогла оторваться. Правда, к концу текста несколько пропадает сюжетный накал, текст оказывается ловко вписанным в канон, но утрачивает свою первоначальную самостоятельность, превращаясь в полноценное затыкание канонической дыры.
Черт, я хочу прочитать эту сказку. Про утопленника и маленькую ящерку ) Мне очень понравилось то, что идея «не снимать очки чтоб не было фигово» принадлежит Фараманту. Это многое объясняет.
Что касается задания: Фарамант на 200% главный герой. Фраза… ну… Это один из самых сложных билетов, имхо. Наверное, самый сложный. Честно говоря, я сама как голову ни ломала, так и не придумала, что тут можно сделать чтоб текст остался в открытом разделе. Уж очень фраза… слешеобразующая. Но автор выкрутился, и имхо, блестяще – маленькая трогательная зверюшка, да еще с магическими ограничениями мыслительных способностей, это именно тот случай, когда Фарамант мог сказать что-то в этом роде. Но бедному автору пришлось немало потрудиться. Большое ему спасибо за то, что этот текст все же дописан и выставлен на конкурс.

По пятибалльной шкале – пятерка. И я еще буду перечитывать…

4. Вверх!

Первая аллюзия на мультик, сразу в заголовке – суперская! Тем более что мульт этот мне в свое время очень понравился, и он сам содержит красивую псевдо-аллюзию на ВС.
Отлично выполнено лотерейное задание. Фраза одна из ключевых в тексте рассказа. Флед – главный герой, без вопросов.
Очень канонично ведут себя дуболомы. Так, как и должны у Волкова. И то, как они «буквально» выполнили приказ, хорошо вписывается в их поведение в целом и роднит их с этими, которые «двое из ларца»))
Немного неясна логика – иногда кажется, что действие происходит вроде бы в ФС, а иногда – в ИГ.
Чуточку корявый стиль.

По пятибалльной шкале – четверка. Зато твердая.

5. Жребий
Второй рассказ на тот же билет, что и «Астронавты». Проблема крыс в ПС имхо немного преувеличена, но вообще тема хороша для того, чтобы показать, на что именно распространяется, а на что нет, забвение от воды.
Несколько смущает в каноническом плане сама идея жребия – ведь королям внушалось что их новые занятия – именно то, чем они всю жизнь занимались (по канону). Здесь же тянутие жребия несколько обесценивает идею хранить факт перевоспитания в тайне от перевоспитуемых.
Заданная фраза произносится в финале, в ключевой момент. Ментахо без сомнения главный герой. Однако на фоне «Астронавтов» все эти внутри-ВС-ные траблы кажутся мелкими )) если уж выбирать из этого билета, то однозначно «Астронавты», хоть к ним у меня и больше придирок.

По пятибалльной шкале – пятерка с минусом. Но никаких пирожков.

6. Ловец уходящего времени

«Милый мой ловец стрекоз, далеко же ты нынче забежал»… мда. Грустный хороший рассказ, напоминающий сразу многое. Мне – наверное в первую очередь супружескую чету Берестовых. Этакие «путешественники во времени» наоборот. К тому же свойства усыпительной воды – очень, очень интересная тема, слабо освоенная фанфишерами, имхо. Вообще во всей ВС я больше всего люблю такие фичи и артефакты, как вода, живительный порошок, обруч, туфельки etc., поскольку их тут немного, они яркие, и интересно всегда их покрутить и посмотреть их в разных «контекстах».
Ружеро главный герой. Правда, фраза его несколько проходная, но в целом логика действия этой фразы на автора мне ясна – из нее извлечено «детство», а прочее выросло из идеи написать о детстве Ружеро. Ну, то есть это мне так кажется, возможно, автор скажет, что все было совсем иначе.

По пятибалльной шкале – пятерка. И пачка бумажных платочков – вдруг ЖД тоже читает.

7. Первый пир Урфина Джюса

Очень каноничный фик. Даже более каноничный, наверное, чем «Вверх!». Вплоть до того, что почти незаметен стык в том месте, где кончается текст конкурсанта и начинается текст канона. Балуоль in canon. Урфин тоже. Балуоль безусловно главный герой. Единственно, на мой взгляд реплика не вполне вписалась – хоть она и «в тему», все же не может опытный повар так не знать свою кухню, что станет подозревать наличие на ней экзотических продуктов (скоропортящихся!), которых там отродясь не было. К тому же из второй части выясняется, что как раз змеиные головы ему были не нужны, а нужны были мыши и пиявки. То есть понятно было бы, если б это он сказал для устрашения поварят (зная от Урфина, по канону, что магическая еда будет фальшивкой), но и тогда лучше б он сказал «куда это подевались пиявки», ведь поварята так или иначе узнают, чтО именно ел правитель на пиру. А тут подано так, что идея фальшивой еды – его личная идея. Не Джюс обманул горожан, а повар обманул Джюса только потому, что не нашел нужных ингредиентов (а Урфин был готов есть колдовскую еду! Интересно, он ел ее раньше? И если да – то как не заметил подмены? А если нет, то как отважился попробовать?)
Мне очень понравилось имя поваренка – Кардамоль ))
Мне не очень понравилась вторая часть, но это моя личная заморочка – я не люблю копипейста.

По пятибалльной шкале – четверка, и кулинарная книга в придачу.

8. Письма в Канзас

Очень интересный рассказ. Вот оно как, значит, сложилось (бы)? Джон продолжал бы держаться за хозяйство в Канзасе, Анна рванула бы за дочками? Я не очень в этом уверена – вся история ВС показывает, что Смиты отпускают дочерей, сами в ВС отнюдь не стремясь, и держатся вместе. Но, в принципе, если представить, что кто-то из них решится поехать туда – то это скорее Анна (скажем, у переехавшей туда насовсем Элли родился ребенок и ей потребовалась мамина помощь? На это надо сказать – «иди ты, Нюра, со своим «Изгнанником»»). И кто знает, как на нее подействует волшебное окружение?
С другой стороны, странно, что их отсутствие вызвало такую разруху. И фраза, выпавшая по этому билету, все-таки повисает в воздухе, недаром Джон ее зачеркнул. Он бы так не сказал, имхо, он бы сказал «Уже целый год никто мне не помогает» или «Уже целый год некому мне помочь». «Не приходит» он вряд ли сказал бы, адресуясь к своим домашним.
А написано здоровски.

По пятибалльной шкале – четверка с плюсом. И золотое перо ручной работы.

9. Сто лет спустя

Это один из билетов, которые показались мне не очень простыми. В самом деле, в каком случае такую фразу мог произнести Дровосек? С одной стороны, он должен быть живым (иначе что ему укус собаки?), с другой – должен находиться вне ВС, потому что в ВС нет собак (и даже если предположить, что они там есть, скажем, расплодились за сто лет потомки Артошки, проще обратиться напрямую к собаке, ведь она умеет говорить, а Дровосек об этом забыть никак не может.
Поэтому автору была фактически навязана ситуация «оживший-дровосек-в-большом-мире». И уж так ему не повезло, что это – прямая аллюзия на Комму, раз, и на недавний фик Чарли про друзей в большом мире – два. А вот без аллюзии на конкурсный фик на прошлую лотерею – про Красную Шапочку, Страшилу и волшебные книги – можно было и обойтись, все менее вторичным казался бы текст.
Еще одна придирка – излишняя слезодавительность текста. Лично меня проняло, но имхо это запрещенный прием.
Сама фраза встроена не вполне уклюже, зачем бы ему ее произносить, когда его уже укусили?

В общем, тройка – и мои искренние соболезнования.

10. Странные сны миссис Смит

Пожалуй, этот фик мне нравится. Здесь я тоже четко чувствую логику встраивания конкурсной фразы. Так уж вышло, что, выдавая этот билет, я беседовала с подругой, никакого отношения к фэндому не имеющей, но примерно знающей канон. И я ее спросила, что с этим, на ее взгляд, сделать можно? Она предложила, чтоб миссис Смит давала этой фразой разрешение избавить от страданий раненое животное или убить хищника, крысу etc. Но мне это показалось неточным – потому что слово «рази» не из лексикона героини. Она может его произнести в единственном случае – в качестве быстрой реакции на угрозу, содержащую слово «разить». Разить можно молнией. Сделать это может (пригрозить) только волшебник. Однако вторая часть фразы в ее канонном виде, в устах Урфина – это в общем-то просьба о снисхождении, о милости, обращенная к существу, от которого герой имеет основания ожидать милосердия (недавний друг и соратник), и, если угодно, надежда (и почти уверенность) избежать гибели. У Анны Смит нет в каноне таких волшебников, которые одновременно были бы ей и друзьями. Можно, конечно, такую ситуацию вообразить, придумав историю о дружбе или родстве героини с кем-то из фей (но это разит Минуткиным «Зеркалом») или превратив кого-то из ее близких в волшебника или волшебницу (но это слишком мрачная история). Поэтому автор пошел по другому пути, повернув вторую часть фразы как скрытую угрозу. Получилась история о материнской любви. Фраза в ней очень на месте, имхо.
Всем бы она была хороша, если б не эти три странных альтернативных финала (если я правильно понимаю их как альтернативки). Если б был только третий вариант финала, рассказ, имхо, был бы сильнее, но автор не удержался от искушения – уж очень напрашивалась параллель с ГП в описываемой ситуации, понимаю. А второй финал – и вовсе какая-то мыльная опера, для чего он?

Оценка – четверка и пять томов хемингуя (то есть семь, и гарипотера).

11. Учебник истории.

Масштабно и впечатляюще. Гномы взяли власть в ВС и переписали историю «под себя». Немного жутко, когда думаешь об этой ВС, в которой дети учатся по таким учебникам.
Билетик выпал тот еще – Арахна и слово «друзья» по канону две вещи несовместные, видимо, именно поэтому автору пришлось так извратиться, что вся история встала с ног на голову.
Поймала себя на попытке всерьез ответить на вопросы к тексту.
Да, и главное - великолепный настоящий гекзаметр, товарищи, это что-то, такого у нас в фэндоме еще не было!

По пятибалльной шкале – четверка. И золотая медаль «гомер нашего времени» с профилем Ахиллеса Пелеевича с одной стороны и изображением его пятки (левой) на обороте.




"В туалете есть бумага - я в писатели пойду!" (c) Тимур Шаов Спасибо: 2 
Профиль
Тему читают:
- дома
- никого нет дома
Все даты в формате GMT  3 час. Хитов сегодня: 394
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет



Мир Волкова Изумрудная страна Заколдованное королевство - Tin Man Хроники Изумрудного города и его окрестностей Изумрудный город Миры Изумрудного города Изумрудная страна|Магвайр,Баум,Сухинов,Волков Типичный Урфин Джюс *NO SLASH!* Tin Man | «Заколдованное королевство» Друзья Изумрудного города

*запрещенная на территории РФ социальная сеть